Против часовой стрелки

Требовалось исключить возможных снайперов, которые только и ждут, когда мы отойдём от бронированного грузовика, чтобы поговорить с нами громоподобными голосами СВДшек.

— Держись, — приказал жене.

Перебравшись через резиновое соединение в кабину, я положил «Вал» на «торпеду». Двигатель тихо порыкивал, словно засыпавший котёнок. В разбитом окне никакого движения. Лишь висит белая гардина. Никаких признаков того, что за нами наблюдают, я не заметил. Если здесь устраивали комедию-постановку, то…

Тут я сообразил, что не клеится в моих подозрениях. Стекло-то разбили. Вряд ли они потом пригласят мастера вставить новое. А будь это постоянный пункт засады, тут уже все окна должны быть выбиты. Ира права — это не засада.

Двигатель зарычал, когда я нажал педаль газа. На парковке возле пристройки-магазинчика, на поржавевших дисках стоял полуразобранный синий грузовичок с раззявленными дверьми. Без труда его обогнув, я въехал во двор по пешеходной дорожке. Шлагбаум снесли задолго до нас, а вот забор пришлось смять. Надеюсь, жильцы не обидятся. Металлические двери подъезда закрыты. Я остановил тяжёлую машину. Осмотрелся на предмет изменённых.

Ира перебралась в кабину.

— Будь начеку, — бросил я.

Подхватил «Вал» и выскочил из машины. Дёрнул ручку подъездной двери — закрыта. Словно электромагнит до сих пор работает. Но, скорее всего, изнутри её попросту привязали к перилам. На окнах первого этажа решётки. Появилась мысль пробежаться вокруг дома, может не везде они есть. Выкинул её из головы — нечего маячить перед изменёнными. Какова вероятность, что окружающие подвалы чисты от них? Правильно — крайне низкая.

То, что дверь закрыта — плохо. Как-то ломали склад в Красноярске, наделали столько шума, что улепётывать пришлось на третьей космической. При этом даже до конца не загрузились. Сейчас придётся действовать радикально. Если это всё-таки засада, то ничего подобного от нас не ждут. Если кому-то нужна помощь, то такие действия максимально эффективны. КамАЗ, правда, жалко. Он нам верой и правдой служил столько лет! Жизнь столько раз спас, что пальцев на конечностях не хватит. Но ничего. Как доедем до цели, он нам всё равно уже станет без надобности. А если не доедем… заставил себя не думать о всяком негативе, никаких «если».

Я забрался в кабину, снял ручник.

— Держись! — предупредил жену.

Направил машину углом кабины прямо в дверь подъезда. Каменный козырёк развалился с такой лёгкостью, будто сделан из пенопласта. Раздался скрежет, хруст. Металлическая дверь вместе с куском стены рухнула внутрь. Включил заднюю и немного отъехал. Врубил ближний свет.

Подъезд как подъезд. Тёмно-зелёные стены, пыль и стёршиеся ступени.

— Идём, — скомандовал я.

Мы выпрыгнули из машины. Я нащупал в кармане кнопку брелока-сигнализации. Зажал и несколько секунд подержал. Автомобиль моргнул аварийкой.

Изначально на этой машине сигнализации не стояло. Нам её поставили в лагере под Читой, за то, что мы уничтожили банду каннибалов, терроризировавшую всю округу.

Я перехватил «Вал». Машинально проверил магазины в задних карманах. Шестьдесят патронов. Больше не потребуется. Это только в фильмах, раньше, показывали, будто стрельба идёт бесконечно. Противники высовываются и палят, и палят, и палят, и палят друг в друга. Главный герой с героиней при этом успевают ещё поцеловаться, послушать любимую песню, пересчитать деньги в кармане, а в особо редких шедеврах ещё и пожениться. Появились и проамериканские борзописцы с паспортом РФ, которые начали изображать военные действия точно так же, как их видят голливудские режиссёры.

Ничего подобного не бывает. Или ты убиваешь, или убивают тебя. При этом чем больше и бездумнее ты палишь, тем больше шансов у тебя сдохнуть. Действия должны быть чёткими и точными. Молниеносными. Вначале выстрелил, потом думаешь. А лучше вообще не думать. Оружие и мыслительные процессы — вещи плохо совместимые, иначе бы оружия вообще не существовало.

Командовать, как пойдём, нет смысла. У нас сложившаяся ещё со времён зачисток тактика: я впереди, жена прикрывает тылы. Вообще не хватает нам третьего члена команды. Сейчас бы неплохо кого-нибудь оставить около вездехода, чтобы обеспечить безопасный отход. Но за все семь лет мы не встретили ни одного достойного претендента. К сожалению, самая большая опасность после судного дня стала исходить как раз от выживших людей. От изменённых ждёшь только одного. Общаясь же с человеком, всегда надеешься, что он Человек. А он просто ставит свои интересы выше твоих.