Против часовой стрелки

Вот не хотелось мне ехать направо, в фиолетовые заросли. Я пытался вспомнить, куда выводила Пасечная улица. Изменённые всё пребывали. Они уже заполонили окружающее пространство. Грохот от их ударов поднялся невыносимый. Долбили уже и по крыше. Протяжный вой повторился. Теперь намного ближе. И тут машина двинулась вперёд от страшного удара сзади. Несколько рядов изменённых попали под колёса, раздался хруст и крики боли. Бывшие люди хоть и были мертвы в человеческом понимании, но были живы с точки зрения эволюции. Просто оставшиеся на планете люди, которые сами по себе уже являлись атавизмом, не могли понять своим скудным умом, как мёртвое может быть живым.

Я вдавил педаль тормоза. В зеркалах заднего вида мы увидели тварь из пруда. Из её пасти ещё сочилась тёмная кровь. Непропорционально маленькие глазки буравили наш грузовик ненавистью. Монстр взмахнул лапой и вездеход бросило ещё на метр вперёд. О силище водного жителя даже думать не хотелось. Сам по себе наш бронированный КамАЗ с кучей прибамбасов весил как танк. Плюс к этому я держал ногу на педали тормоза. Изменённые, как по команде, бросились в рассыпную от нашего грузовика. Им, конечно, хотелось полакомиться свежей человечиной, но никто не собирался вступать в бой с тварью из пруда. В том числе и мы. Убить изменённых целая проблема — недостаточно поразить мозг, надо убить и тело. А что делать с такой тварью?

— Поехали! Поехали! — закричала Ира, указывая на Верхнюю аллею.

Когда я увидел, что к нам приближалось, то сразу забыл, о волнениях и тревогах по поводу Пасечной улицы. Да плевать, куда она выходит, что там полно деревьев и, может быть много мутировавшей живности. Хуже того, что к нам подходило, не может быть ничего. Даже смерть.

С кошками новый виток эволюции сыграл серьёзную шутку — изменил как внешне, так и внутренне до неузнаваемости. Поначалу люди не понимали, как могли превратиться в ужасных монстров создания, которые тысячелетия жили рядом с человеком. Да вот только люди так и не поняли, что кошки все эти тысячелетия нагло использовали людей. А когда природа дала им физическое превосходство они этим поспешили воспользоваться. Кошка, которая направлялась в нашу сторону, когда-то была чьей-то домашней любимицей. Дымчатый окрас, короткая шёрстка. Но теперь её рост в холке приближался к двум с половиной метрам. Дополнительные глаза и уши делали это эволюционировавшее животное поистине всевидящим и всеслышащим. На когтях стал вырабатываться яд, способный моментально прожечь даже нашу броню. Но самым интересным и страшным стала пищеварительная система семейства кошачьих. Пищу они стали получать через живот, у них там после смерти образовывалась специальная щель. Корм теперь им требовался исключительно живой. При попадании в один из желудков кошки, жертва вливалась в особый микромир. Лишь одного прикосновения губами к желудочному соку, стекавшему по стенкам, было достаточно, чтобы быть парализованным. Обычно у людей оставалась возможность лишь вертеть головой и кричать. Этот сок хорошо утолял жажду и насыщал, но разъедал тело. Чем скорее наполнялся желудок в котором лежал парализованный человек, тем острее становилась боль. Выход был один — пить стекавший по стенкам сок. При этом каждому понятно — эта мера лишь временна. Однако каждый веровал в чудо, что кошку убьют, а его вытащат. В итоге жертва умирала долго, постепенно растворяясь и перевариваясь. Нам как-то довелось увидеть человека, вытащенного из такого желудка через две недели. Он был ещё жив, но уже отсутствовали ноги, руки, губы, нос, глаза, половые органы. Он не мог говорить, мямлил что-то невразумительное и вскоре умер. А останься в кошке, умирал бы ещё с неделю.

Я дёрнул ручку коробки передач и вдавил газ в пол. Монстр из пруда ещё раз двинул по машине, и нас кинуло к перевёрнутым трамваям. Тяжёлый КамАЗ погрёб под собой ещё несколько десятков подвернувшихся изменённых. Остальные разбежались подальше.

Двигатель взвыл, тяжёлая машина рванулась с места. Левым боком я не вписался в арку и сбил её. Монстр из пруда удивлённо квакнул.

Из-за раскатистого рыка огромной кошки задрожали поджилки.

В этот миг я понял, что в последнее время совершал сплошные глупости. Ну зачем мы поехали со стороны Ленинградского шоссе? Почему не продумали заранее маршрут? Почему не поставили огнемёт на башню? А ещё мне стало абсолютно пофигу, куда выходит Пасечная улица. Куда бы она не выводила, это лучше чем оказаться в брюхе кошки. Мельком глянул на жену. На её лице прочёл точно такие же мысли.

Машина неслась по узкой улочке. Сквозь редкие прорехи разросшихся деревьев виднелся чёрный забор. Удивительно, но здесь ветви не выбрались на дорогу, а сделали своеобразный свод из фиолетовых листьев. И, если честно, этот свод мне не нравился. Он казался тоннелем в ад. Тьму разрезали лишь фары нашего КамАЗа, хотя на улице солнечный день.

— За нами никто не гонится, — Ира наблюдала в камеры заднего вида. Одна из них оказалась разбита тварью из пруда. Но и второй достаточно, чтобы видеть — дорога сзади пуста.