Против князя Владимира

Не стал при всех затевать расспросы, но сразу после завершения схода попросил Велимудра принять его наедине, без лишних ушей. Тот вначале удивился подобной просьбе, наверное, полагал, что все уже обсудили, но согласился, назначил на завтра с самого утра. Варяжко с первых слов, не затягивая неприятный, как предчувствовал, разговор, спросил:

- Верно ли я понял, что веди и ижоры отказались войти в Новгородскую землю?

- Да, так и есть, - недоумевая, к чему такой вопрос, ответил Велимудр.

- И что решил совет после их отказа?

- Хотя тебя это не касается, но могу сказать - принудить, - уже с заметным раздражением высказался глава.

- Извини, что должен продолжить, но меня тревожит то, что может произойти!

- И что же тебя тревожит, Варяжко? - хоть какой-то интерес к мнению собеседника проявил старший муж.

- Если дело дойдет до войны, то прольется много крови с обеих сторон. Уверен, эти племена так просто не сдадутся, да им и идти некуда - все остальные земли заняты. А пойти под нас не захотят - ты сам сказал их ответ. Мы своих родичей насильно не загоняли, только когда они сами попросили взять их под защиту от ворогов. А здесь чужие племя, с ними тем более надо осторожнее, под давлением станут только упрямее. Прошу, не торопись начинать с ними вражду, худой мир будет лучшим для нас, чем добрая война. Даже если и закончится нашей победой, но достанется слишком дорогой ценой.

Казалось, что Велимудр задумался - молчал долгие секунды, смотря прямо в глаза сидящего напротив молодого мужа, а потом заговорил, в его словах не звучала и тень сомнения:

- Пусть будет кровь, если она понадобится. Новгород не постоит за ценой, если посчитает ее нужной. Все, Варяжко, хватит разговоров, иди занимайся своим делом, а мы здесь справимся сами, без тебя.

Глава 7

Обида и досада терзали душу Варяжко, не помнил, как покинул палаты главы совета, очнулся только у ворот своих прежних хором. Смотрел невидящими глазами на когда-то родной дом, а потом развернул коня и поехал к Любиму, своему бывшему однополчанину, а теперь новгородскому тысяцкому - остановился у него на время пребывания в городе. Правда, часть обиды перешла и на того - мог же рассказать о таких важных делах, но утаил от своего командира, пусть и бывшего! Душа все продолжала ныть - ведь с чистым сердцем обратился к тому, кого знал и уважал почти десяток лет, и получил отворот! И сейчас пытался как-то понять и оправдать Велимудра, не мог просто вычеркнуть из жизни все доброе, что связывало их. Дождался вечером хозяина дома, прямо спросил верного, как считал прежде, товарища:

- Любим, ты знал, что совет намерен начать войну против веди и ижоров?

- Знал, - ответил тот, не опуская глаз.

- Что же ты мне не рассказал, ведь то дело не пустяковое? - с гневом произнес Варяжко, пронзая друга потемневшим взглядом.

- Был указ - посторонним о том до сроку не говорить, - невозмутимо произнес тот, похоже, не испытывавший даже малейшего раскаяния.

- Но я же не посторонний, мы ведь одно общее дело ведем - пусть вы здесь, а я на Волге!

- О тебе также сказано советом - ты к этой компании не причастен, у тебя своя забота.

- Да, понимаю тебя - дружба дружбой, а служба врозь! Если велят тебе пойти против меня - пойдешь?

- Пойду, - честно признался бывший друг, с которым вместе, плечом к плечу в одном строю, воевал не один год.

- Дружбы между нами быть теперь не может, только по службе. Осталось только молить богов, чтобы не столкнула нас судьба супротив!

Вот так, в течении одного дня, Варяжко потерял давнего покровителя и близкого друга, самого толкового из тех, с кем ему приходилось служить. Не сказать, что впал в отчаяние, но удар по своим душевным привязанностям получил весьма ощутимый. Прошло немало времени, пока воспоминания о случившемся перестали волновать, мог уже спокойно размыслить о будущих взаимоотношениях и возможных последствиях. Идти против воли Велимудра речи не могло быть - он сам по себе еще не обрел достаточное влияние и силу, чтобы противостоять тому. Так что оставалось терпеть и как-то лавировать интересами - и себя не дать в обиду, и открыто не пойти против. Оставил мысли об этом на будущее, занялся более насущными делами, тем же поисковым походом на Урал.

В березозол (апреле) 897 года поисковый отряд в составе роты охраны и трех нанятых рудознатцев вышел в долгий путь из столицы Поволжского округа - Казани, на двух ушкуях и струге. Варяжко с личной охраной на струге двигался в голове небольшой колонны, вместе с ним находился проводник - один из черемисов (мари), поселившихся здесь в прошлом году, по имени Кутурка. Невысокий - по плечо Варяжко, еще молодой, лет тридцати, он побывал во многих местах по эту сторону Урала, ходил и по Чусовой. На вопрос - не видел ли он такие камни (Варяжко на словах пытался объяснить о медном и железном колчедане - самых распространенных на Урале металлсодержащих минералах), - тот отрицательно покачал головой.