Против «мессеров» и «сейбров»

Самое удивительное, что американское командование, зная, что в Корее воюют советские летчики, не сообщало об этом ни своим летчикам, ни журналистам. Для обвинения Советского Союза во вмешательстве в войну в Корее нужны были более веские доказательства – пленный советский летчик, техник, любой русский солдат. Видимо, именно поэтому приказом командования нам категорически запрещалось не только залетать на море, но и приближаться к линии фронта. Ведь самолет мог быть сбит, а выбросившийся на парашюте и упавший в море или на землю летчик мог в таком случае быть подобран американскими спасательными командами, которые были очень мобильны и успевали попасть в любое место Кореи. Поэтому почти все воздушные бои проходили только над территорией Северной Кореи, и все сбитые советские летчики, выбрасывавшиеся из самолетов, опускались на землю, которую они защищали, – после этого китайские или корейские солдаты подбирали их и доставляли на аэродром. В то же время никаких документов, удостоверяющих, что мы советские летчики и помогаем корейской армии защищать свою страну, у нас не было. Правда, на наших тужурках были нарисованы китайские иероглифы, свидетельствующие, что мы принадлежим к Китайской Народной Армии. Но большинство корейцев, как и мы, никак не могли прочитать эти надписи. Поэтому доказать спустившимся на парашютах нашим летчикам, что они не американцы, было довольно трудно.

Только поэтому однажды произошел трагический случай. Советский летчик, старший лейтенант Стельмах[13], спустившийся на парашюте, был принят за американца и обстрелян китайскими добровольцами. В свою очередь, Стельмах принял китайцев за лисынмановских бандитов и стал отстреливаться. Последнюю пулю он, не желая попасть к бандитам в плен, выпустил в себя. Так, по недоразумению, погиб прекрасный летчик и патриот своей Родины...

* * *

Итак, первая неделя боев была для нас неудачной. Были сбиты несколько американских самолетов, но мы потеряли одного летчика, и несколько самолетов были сбиты или основательно повреждены. Это говорит о том, что в первых боях на реактивных самолетах необстрелянные летчики, как и командование, допускали многочисленные просчеты, и это не могло не сказываться на результатах боев.

Главным недостатком управления был поздний подъем наших самолетов, не успевавших набрать к месту встречи с противником необходимую высоту, а также стремление наших летчиков вступать в бой с американцами, не имея преимущества ни в высоте, ни в скорости. Поэтому американские «Сейбры», атакуя наши группы сверху, легко добивались победы. Кроме того, еще не было отлажено взаимодействие как внутри пар (между ведущим и ведомым), так и в звеньях и эскадрильях.

Тем не менее за две следующие недели наши летчики набрались опыта ведения воздушных боев и стали сражаться с американскими самолетами гораздо увереннее. Была изменена и тактика. Так, если раньше после взлета наши летчики, стремясь быстрее встретиться с противником, набирали высоту над Северной Кореей, то теперь наши истребители набирали высоту еще над китайской территорией, вдали от района боевых действий. Только после набора достаточной высоты (примерно на 500—1000 метров выше противника) и скорости, близкой к максимальной, «МиГи» выходили в нужный район и встречались с противником, уже имея необходимое преимущество. Результаты не заставили себя ждать.

Черный день «летающих крепостей»

12 апреля мы, как обычно, с рассветом прибыли на аэродром и осмотрели свои самолеты. Дежурное звено заняло готовность № 1 – это означало, что 4 летчика сели в самолеты в готовности к немедленному вылету. Остальные или расположились у самолетов, или пошли в домики, где стали ожидать распоряжений командования. Мы уже позавтракали, когда внезапно поступила команда: всем летчикам полка сесть в самолеты и быть готовыми к запуску и взлету. Но не успели выполнить ее, как последовала следующая команда: «Всем запуск и взлет!»

Все летчики полка стали запускать двигатели и один за другим выруливать на взлетную полосу. Первой взлетела первая эскадрилья, затем вторая, а потом наша, третья. Я со своей шестеркой находился в группе прикрытия, моя задача – не дать вражеским истребителям атаковать две передние эскадрильи, составляющие ударную группу, дав им свободу действий. Ее задачей было уничтожение бомбардировщиков или штурмовиков противника.

Вслед за нашим 176-м полком поднимается в воздух 196-й полк подполковника Пепеляева. Это был первый случай, когда командир нашей 324-й дивизии полковник Иван Кожедуб поднял в воздух все боеспособные самолеты нашей дивизии: 48 истребителей МиГ-15. На земле осталась только дежурная пара – два самолета.