Против «псов-рыцарей»

Не лучше вели себя и остальные: вместо того чтобы окружить меня, эти двое почему-то топтались прямо возле кустов, из которых выскочили, словно готовясь драпануть. Ага, разбойники начинающие, а потому, встретив малейший отпор, наверняка дадут стрекача. Но и предводитель тоже растерялся, не встретив должного сопротивления или испуга.

– Деньги, – наконец сообразил горе-атаман.

Где это Вятич запропастился? То тут как тут, а сейчас не слышно. Может, эти вот не одни, а еще пара десятков уже наседают на сотника? Ведя странную задушевную беседу с разбойником, я прислушалась: нет, боя сзади не слышно, но и Вятича тоже. Ничего, справлюсь сама.

Рука легка на рукоять меча, прятавшегося под плащом.

– Деньги? Да ладно, я вас и так отпущу, пожалею.

– Чего это? – Но вопрос относился уже не к моим словам, а к блеску стали, обнаруженной прямо перед носом.

Нет, он точно придурок, потому что перебить мечом толстенную дубину, бывшую в его руках, я не смогла бы при всем желании. Ему достаточно просто сделать движение, и полетела бы в сторону вместе со своим оружием, либо меч был в кустах сам по себе, а я валялась на земле с вывихнутой рукой. Но детинушка не сообразил от моего клинка даже отмахнуться.

Двое других оказались куда шустрее, они уже ломились сквозь кусты, как два мамонта, хотя вряд ли мамонты бегали с такой скоростью. Сзади раздался насмешливый голос Вятича:

– Ну а ты чего стоишь, догоняй. Или платить будешь?

– Не… чего платить?

– Беги, говорю, да побыстрее! – Я не выдержала уморительно глупого вида бедолаги.

Вслед ему так хотелось заулюлюкать, но совесть не позволила. Я же прекрасно понимала, какая нужда заставила вот этого сильного парня взяться за дубину, чтобы грабить проезжающих.

Видно, об этом же подумал и Вятич, потому что тишину леса прорезал его голос:

– Эй, работа нужна?

Я прислушалась, кажется, сотника все же расслышали, треск кустов неожиданно стих. Мы переглянулись, ожидая.

– Ну, выходи, выходи, не бойся, не обидим.

На дорогу снова выполз тот самый детина, но уже без дубины.

– А чего же дубину-то не взял?

– Дык… зачем?

– Нас грабить.

– Не-е, – замотал большущей башкой несостоявшийся разбойник.

– Первый раз, что ли? – поинтересовался Вятич, спешиваясь.

– Ага. – Разбойника явно обрадовала сообразительность Вятича.

– Семья есть?

– Не, мамку татары пожгли.

– А к нам пойдешь?

– Куда это к вам?

– Нас охранять.

Парень недоверчиво покосился на меня:

– Чего вас охранять, ежели вон мальчонка и тот с мечом?

– Это не мальчонка, это моя жена.

– Ну да?

Я, смеясь, сняла шапку, освобожденная от головного убора коса легко скользнула змеей по спине. Тут же последовал недоверчивый взгляд разбойника:

– Жена, говоришь?

Под укоризненным взглядом Вятича быстро спрятала косу: негоже замужней женщине ходить с непокрытой головой.

– Тебя как зовут-то?

– Тишаня…

Самое то для крепкого, словно дуб, и здоровенного парня, от одного голоса которого по осени могла бы осыпаться листва с деревьев. Кто ж его так назвал?

Вятич тоже крякнул, но даже следа улыбки невозможно было заметить на его лице.

– Ну, чего, Тишаня, согласен нас охранять до Новгорода?

– А там чево?

Ишь ты какой! Сказал бы спасибо, что сейчас не убили.

– А там к кому другому наймешься, с твоей силищей привычку к оружию бы…

– Это я не люблю, с детства не задирался, потому и прозвали так…

Честно говоря, вести разговоры посреди леса надоело, и я выразительно хмыкнула, Вятич тоже засобирался:

– Так идешь или нет?

– Иду, только я пеший.

– Деревня далеко?

– Не, тута рядом.

– Ты там не наследил?

Конечно, последовало очередное «чево?».

– Там тебе бока не намнут за грехи?

– Не.

– Мы в деревне встанем, догонишь.

Оглянувшись немного погодя, я увидела, что горе-грабитель так и стоит посреди лесной дороги с растерянным видом. Да, долго нам его ждать придется.

Деревня оказалась небольшой, но в ней удалось купить лошадь, вполне годную для нашего будущего помощника. Он появился через пару часов, весь мокрый от быстрого шага, встрепанный и все еще сомневающийся. Как-то бочком сунулся в избу, где мы встали на обед, бухнул дверью и, мотнув большущей башкой, почти застенчиво объявил:

– Я эта… пришел я…

Мы сидели за большим столом, заставленным снедью. Чуть покосившись на Тишаню, Вятич кивнул:

– Вижу. Ну, чего стоишь, садись ешь.

Тишаня все так же бочком примостился на лавке с краешка. Я вполне понимала парня: принимать еду из рук тех, кого совсем недавно пытался ограбить, как-то не сподручно. Он осторожно взял краюху хлеба, а глаза меж тем голодно блеснули на большущий кусок мяса на блюде.

Сотник спокойно поднял на Тишаню глаза:

– Я не красная девка и ты тоже. Бери и ешь нормально.

– Я отработаю…

– Угу. Обязательно.

Аппетит у Тишани оказался сродни кулакам – основательный и какой-то вкусный. Он ел истово, не чавкая, не торопясь, уважительно разглядывая каждый кусок. Даже если бы сама не была голодна, с таким соседом за компанию непременно наелась. Вятич словно невзначай подталкивал ему куски покрупней.

Насытившись, Тишаня вытер рот рукавом и солидно пробасил:

– Благодарствуйте.

Вятич кивнул: