Сначала вроде бы ничего особенного не происходило. Будучи равнодушной к обычной еде, я не переедала и питалась как всегда. Сложно вспомнить, даже сколько и чего я обычно ела, настолько мне был безразличен этот процесс. Что я помню, так это то, с каким душевным трепетом я ждала встречи с печеньем Oreo (в Москве оно тогда не продавалось) и какими-то еще американскими сладостями вроде Pop tarts. Еще я радостно ела фрукты, которых не было в Москве. Родители меня баловали, мы постоянно ходили в разные кафе и пробовали много всего вкусного.
Но вот наступает рабочая неделя, и родителям пора на работу. Я остаюсь одна в квартире, без возможности выйти в город. Здесь нужно оговориться, что жили мы на территории посольства, поэтому в своих передвижениях я была очень ограничена. Эквадор не самая дружелюбная страна для туристов, а тем более – для одиноких молодых девушек, и поэтому за пределы посольства я одна выйти не могла. О том, чтобы провести день в городе одной, просто гуляя где-то, не могло быть и речи. Я ходила загорать на крышу и читала привезенные с собой книги. Как сейчас помню, что привезла с собой Ницше и Сартра. Первый год обучения в МГИМО достаточно сильно расширил границы моего кругозора, и я с удивлением обнаружила, что можно читать что-то помимо Донцовой.
Книги быстро закончились, и пришла
За несколько дней до этого мы купили в магазине булочки для хот-догов и сосиски. С детства я питала особую слабость к сосискам и кетчупу Heinz, и да, я в курсе, что в них нет ничего полезного и вообще они мало пригодны для употребления в пищу. Тем не менее с четырех лет я сама варила себе сосиски и мечтала выйти замуж за владельца компании Heinz, чтобы стать принцессой кетчупа.
Я полдня шатаюсь по квартире, рассматривая журналы, включаю телевизор. Знойная эквадорская красотка щурит глаза и с надрывом кричит: «Порке, Хорхе, поркеее?» Камера показывает звезду местного масштаба Хорхе, который, по всей видимости, остается холоден и безразличен к ее страданиям, и красотка картинно заламывает руки и начинает рыдать. Я решаю, что вполне достаточно телевидения на один день, и вообще уже время обеда, и неплохо было бы подкрепиться. О, хот-доги! С удовольствием грею булочку, кладу на нее жирненькую сосиску, поливаю сверху кетчупом, горчицей и съедаю. Ммм, как вкусно! Сплошное удовольствие. Съем-ка я еще один. Потом я заедаю все это печеньем «Орео» и остаюсь весьма довольна своим нехитрым обедом.
Но что делать теперь? До вечера еще несколько часов, и их предстоит как-то убить, пока не вернутся с работы родители. Я опять бездумно переключаю каналы телевизора, смотрю в экран и не могу представить, чем заняться. Через пару часов мне приходит в голову отличная мысль: а не поесть ли мне снова? Ведь хот-доги были такие вкусные, я получила массу удовольствия, плюс их приготовление займет какое-то время, которое я так стремлюсь убить. Прекрасная мысль! Довольная собой, я иду на кухню. В тот день я впервые в жизни ела от скуки и открыла для себя еду как способ получения приятных эмоций.
Так я поняла, что можно есть от скуки, а не только тогда, когда ты голоден. Я открыла для себя еду с новой стороны. Отныне в моем мозгу прочно отпечаталась мысль, что еда – это самый доступный источник удовольствия и им можно пользоваться, когда других причин для радости нет.
О, какие плохие открытия я сделала в тот день! Оглядываясь назад, я как будто открыла ящик Пандоры. Я и представить не могла, что съеденные от скуки хот-доги способны привести меня к тому, что случится потом. Наивное неведение, политое кетчупом.
Сыр раздора
Возвращалась в Москву я уже одна. Мама осталась с папой в Эквадоре, и им предстояли долгие четыре года командировки и работы в посольстве. Я вернулась в Россию и продолжала жить в нашей квартире в Москве с сестрой. Сестра была занята своими делами и устройством своей личной жизни, и в целом мы отлично ладили. С сентября я вернулась уже на второй курс университета, и жизнь пошла своим чередом, только теперь я начала гораздо серьезнее относиться к учебе.