Против силы ветра (ЛП)

— Она всегда уверяла меня, что чувствовала себя очень виноватой, — согласилась мамбо Альма. — Но как она могла отказаться? Мюриэль словно опутала ее паутиной, как и остальных рабов. Не вызывая подозрений со стороны Виолы, она превратилась в хозяйку теней и оказывала теперь гораздо большее влияние чем старшая сестра, но власть эта была основана лишь на страхе. Ночь за ночью, пока Ванделёры спали в своих постелях, Мюриэль прокрадывалась в лачугу моей матери, чтобы та поделилась с ней своими навыками. Она впитывала информацию так, как губка впитывает кровь. было очевидно, что еще чуть-чуть и она начнет использовать полученные знания на практике. Никого не удивило ни то, что Филипп тяжело заболел после жаркого спора с младшей сестрой, которая закончилась для последней пощечиной, ни то, что не прошло и двух недель как он присоединился к своим родителям в фамильном склепе, ни то, что в тот день моя мать нашла в камине ту самую фигурку из воска, утыканную дюжиной булавок. Одно из первых моих воспоминаний: мама стоит посреди барака с горстью булавок в руках и текущими по щекам слезами. «Что же я наделала? — шепотом произнесла она, глядя на меня полными ужаса глазами, — что же я натворила?» В следующий раз, когда я видела ее плачущей, то были слезы облегчения. Годы спустя, когда Мюриэль уже была замужем за капитаном Вестерлеем, она приехала в Ванделёр на пару недель и однажды ночью бесследно исчезла. В этом не было ничего странного, но, когда ее отсутствие слишком затянулось, Виоле пришлось организовать поиски, хоть к тому времени сестры настолько отдалились друг от друга, что даже не разговаривали. Когда на болотах обнаружили тело… — мамбо Альма помолчала немного, — оно едва напоминало человека. Мюриэль попала в трясину и кайманы на славу над ней потрудились. От нее остался лишь кровоточащий скелет, покрытый болотной жижей. Рабы, вытащившие ее, позже сказали моей матери, что даже после смерти у Мюриэль сохранился тот же взгляд, что и при жизни — взгляд дьявола.

Теодору пробрала дрожь. Лайнел обнял ее и привлек поближе и оба молча посмотрели на безмолвную ростру.

— Но почему Мюриэль оказалась на болотах? Она хотела с кем-то встретиться?

— С кем? В ту ночь на плантации больше никого не было, только Виола, капитан и рабы. Мюриэль пришел конец, но моя мать не успокоилась даже тогда, когда работники ритуального агентства увезли тело в Новый Орлеан для погребения. «Для любого это был бы конец, — сказала она мне тогда, — но не для того, кто был настолько переполнен ненавистью. Думаю, что мы еще узнаем на что она способна. Я буду бояться ее до самой смерти».

— И она не ошиблась, — согласилась Теодора. — Пару месяцев спустя, когда ее сестра уже вышла замуж за капитана Вестерлея и казалось, что судьба повернулась к ним лицом, «Персефона» затонула, а плантация сгорела.

— Да, и никто не верил, что это лишь совпадение. Мама с самого начала знала, что это дело рук Мюриэль, что она так до конца и не ушла, оставшись прикованной к Вестерлеям, так как не смогла разрушить любовь капитана и Виолы при жизни. Ее дух последовал за Вестерлеем на «Персефону» и утащил его на дно Миссисипи. Мюриэль хотела, чтобы он навсегда принадлежал ей и добилась своего. Даже сейчас, сорок три года спустя, капитан все еще привязан к останкам корабля, как и его экипаж. И все по вине проклятия одной женщины.

— Чего я не понимаю, так это как она могла поджечь плантацию. Если ее дух, ее призрак, ее аура зла, или, что бы это ни было, утонуло вместе с бригом в Миссисипи…

— А кто вам сказал, что пожар устроила Мюриэль? — прошептала мамбо.

Теодора и Лайнел в изумлении воззрились на нее. Женщина вздохнула и присела на корень одного из деревьев, а Этель устроилась у нее на коленях.