Против силы ветра (ЛП)

— Гордые до мозга костей, как истинные сыны Великобритании. Так или иначе, — добавил напоследок князь, неспеша удаляясь от причала, — надеюсь, история с «Персефоной» хоть в чем-то окажется вам полезной, несмотря на всю ее прозаичность. И не беспокойтесь о нашей Доре, мистер Леннокс: если это послужит вам утешением, могу пообещать, что буду хорошо о ней заботиться.

Минуту спустя он сел в карету, в которой его уже ждала Теодора и жестом приказал лакеям сесть вместе с кучером. Колеса зашуршали по гравийной дорожке и карета направилась по идущей вдоль Миссисипи дороге, которая соединяла деревню со столицей Луизианы.

Только когда экипаж скрылся за поворотом, Лайнел осознал, что потерял ее навсегда. Последнее, что он увидел — легкое движение за окошком и жест, похожий на прижатые к заплаканным глазам ладони, но, себе он сказал, что это всего лишь игра его воображения. Вероника была права — у этой женщины нет сердца.

— Иди сюда, — прошептала ему подруга, обнимая его словно младшего брата. — Я уверена, что это лучшее, что могло с тобой произойти в данной ситуации.

— Впервые в жизни я согласен с Вероникой, — грустно закивал Александр. — Вы двое принадлежите к совершенно разным мирам, Лайнел. Да и ничего хорошего у вас бы не получилось, даже если бы вы смогли преодолеть эти различия: ее патрон никогда не позволил бы вам быть вместе.

Оливер был единственным, кто ничего не сказал. Он лишь смотрел на Лайнела с сочувствием, которое никогда даже не думал ощутить по отношению к нему. Вдруг какое-то движение справа привлекло его внимание. Он удивился, заметив Виолу на борту «Персефоны». «Наверное, мы напугали ее своими криками», — подумал он, глядя как она осторожно приближается к ростре. Легкий бриз колыхал ее ночную сорочку как и пламя лампы, которую она держала в руках.

Приближался рассвет и небо окрасилось в пурпур. Женщина остановилась перед деревянной скульптурой, подняла повыше лампу, словно желая повнимательнее рассмотреть до боли знакомое лицо. Лицо своего худшего врага.

И вдруг сделала нечто, заставившее Оливера вздрогнуть.

— Александр, — тихо позвал он. Виола наклонила лампу над статуей и из нее тонкой струйкой полилось масло, его запах почти достигал пирса. — Александр! — почти прокричал Оливер, — Виола собирается…!

Не успел он закончить фразу, как старуха бросила лампу. Огонь мгновенно охватил деревянную конструкцию, окружив статую Персефоны столбом пламени, который оранжевыми всполохами отражался на лице Виолы. Она отступила на пару шагов, когда загорелась ростра, словно не могла поверить в то, что только что сделала.

— Господь Всемогущий! — воскликнул профессор. Вероника выпустила Лайнела из объятий и оба повернулись в сторону корабля. — Спускайтесь оттуда скорее, Виола! Это слишком…!

В следующую секунду все услышали ужасающий вопль со стороны «Персефоны». Это не могла быть Виола, которая не размыкая губ наблюдала, как языки пламени пляшут вокруг ростры. Женский крик разрывал ночную темноту, огонь распространялся по палубе, взбирался на полусгнившие мачты, поглощал уцелевший такелаж. За пару секунд бриг превратился в огненный шар, словно целиком был облит маслом.

«Но это же невозможно, — в ужасе подумал Александр, — «Персефона» покоилась под водой больше сорока лет. Не может настолько отсыревшая древесина так быстро гореть!»

— Дядя, мы должны сейчас же подняться за Виолой! — попыталась перекричать треск огня Вероника. — Она сгорит, если мы ее оттуда не вытащим!

— Что это такое? — вдруг произнес Оливер. — Вы видите то же, что и я?

В словах не было необходимости. Все увидели одно и тоже, и изумление заставило их застыть на месте вместо того, чтобы бежать по причалу. В центре палубы, меж извивающихся словно змеи языков пламени, появилось около дюжины силуэтов.

Много лет спустя, вспоминая этот момент, они будут уверены, что это была лишь иллюзия. Что высокий мужчина, протянувший руку Виоле среди огненной вакханалии, был лишь тенью, и что остальные, стоявшие за его спиной фигуры — лишь причудливыми сгустками дыма на фоне предрассветного неба. Но они навсегда запомнят улыбку, появившуюся на губах пожилой женщины, как она повернулась к ним спиной и беззвучно исчезла за стеной огня, как пламя сомкнулось вокруг нее словно объятия любимого, ждавшего ее слишком долго. Наконец, Персефона возвращалась в ад. Возвращалась домой.

Глава 35