Против течения. Десять лет в КГБ

Даже отношения между людьми тут не такие, как в Советском Союзе. В Америке большинство людей — как на работе, так и на досуге — ведут себя открыто и с чувством уверенности в себе. Тут довольно редко встречаешь людей, страдающих комплексом неполноценности, или таких, кто постоянно подавляет свои эмоции. Однако, как я обнаружил, именно эти комплексы я и „вывез” из Советского Союза. Вскоре по прибытии в Америку я осознал, что мне необходимо избавиться от этой вредоносной тенденции ждать, когда мне скажут, что я должен делать. Никто за меня сделать этого не мог — только преодолев эти комплексы, я смогу стать независимой, уверенной в себе и в своих силах личностью. Для меня это было трудное сражение, и длилось оно долго.

Как и следовало ожидать, через несколько лет после моего увольнения из „Стади Ист Груп”, компания эта обанкротилась. Финансовые трудности, отсутствие долговременного планирования и тяжкое бремя долгов сделали свое дело. После банкротства компании миссис До чувствовала себя очень несчастной, виня всех, кроме себя, в том, что мечта ее рухнула.

Нет сомнений, что борьба против терроризма — серьезное и правое дело. Террористические группы не только представляют угрозу жизни людей и их собственности, они, кроме того, угрожают стабильности целых стран. Но миссис До никак не могла понять одного — того, что такая борьба должна вестись правительствами, а не отдельными индивидуумами. И уж тем более не индивидуумами, в основе действий которых лежат личные или эгоцентрические мотивы.

Расставшись с миссис До, я вступил в трудный период, в течение которого лихорадочно искал не только работу, но и вообще свое место в американском обществе. Я хотел такого положения, где бы я мог использовать свои знания и принять участие в борьбе против социалистической системы.

К счастью, вскоре мои многочисленные друзья, работавшие в „Ридерс Дайджест”, в правительственных учреждениях и в частном секторе, помогли мне с работой. Я начал читать лекции как в правительственных, так и в частных учреждениях, а также засел за книгу. Мне понадобилось изрядное время, чтобы вполне прийти в себя после пережитого в компании миссис До. Меня и до сих пор время от времени посещают воспоминания о том кошмарном периоде, но все реже и реже, благо теперь я занят делом благодарным и продуктивным. Наконец-то я нашел свое место в американской жизни. Я могу общаться и заводить дружбу с людьми самого разного ранга и профессий. Наконец-то я живу как американец среди американцев.

С самого первого дня пребывания в Америке мне была предоставлена возможность укрыться в каком-то тайном месте, исчезнуть, обретя иное обличье, и забыть о своем прошлом. Многие советовали мне поступить именно так, и в этом, конечно, ничего дурного не было бы. Каждый, кто знает обстоятельства моего дела, уверен, что Советский Союз серьезен в намерении привести в исполнение вынесенный мне смертный приговор. Другие (некоторые, может, даже с меньшими на то основаниями, нежели мои) выбрали именно такую возможность — скрылись с глаз долой. Но я решил, что я должен появляться на публике, — в разумных пределах, разумеется. Я люблю людей и чувствую, что обязан делиться с ними своими опытом и знаниями.

Однако мне даже хотелось большего. Было бы ошибочным для меня, если бы я жил только прошлым, только и делая, что повторяя, как попугай, то, что было. Но с моральной и профессиональной точек зрения я могу чувствовать удовлетворение, только если буду внимательно следить за тем, как Советы сейчас, в каждый данный момент осуществляют свои „активные мероприятия" Я решил использовать прошлое как инструмент постижения курса советской политики и предсказания ее поворотов.

Быть перебежчиком — нелегкая доля. Мне не нравится слово„перебежчик" Один мой друг, учительница, не согласна со мной.

— Слово „дефектор" в английском языке никаких уничижительных смысловых оттенков не содержит, — заявила она. — Оно означает просто-напросто человека, который что-то отверг.

— Увы, но это не так, — возразил я. — Посмотрите в словаре. Там другое значение — „дезертир".

— Мне дела нет до ваших словарей, — настаивала она. — Это слово пришло из латыни, и переводится оно как „человек, что-то отвергающий".

Я до сих пор терпеть не могу этого слова, но все же я перебежчик, и то, что выпало на мою долю в этой стране, — достаточно типично для многих людей аналогичной судьбы. Я описал случай с Фелицией До для того, чтобы проиллюстрировать существующую для новоприбывших в эту страну опасность стать жертвой эксплуатации. Но есть и другие опасности.