Против течения. Десять лет в КГБ

Обвинение Уолкера в шпионаже вызвало в стране моральный шок, но вслед за тем вскрылись другие обстоятельства, еще более ошеломляющие. Джон Уолкер завербовал для работы на СССР своего сына Майкла, своего брата Артура и лучшего своего друга Джерри Уитуорта. Дочь Джона Уолкера сказала, что он пытался и ее завербовать. Майкл Уолкер был приписан к авианосцу „Нимитц” где, по просьбе отца, добывал секретные документы, которые, как потом стало известно, чуть ли не в открытую держал в ящике под своей койкой. „Курировал” Джона Уолкера Алексей Гаврилович Ткаченко, вице-консул советского посольства в Вашингтоне, которого вскоре после ареста семейства Уолкеров отозвали в Москву.

За день до ареста Джона Уолкера ФБР выследило, как он отправился в Пулсвилл (Мэриленд) и заложил в тайник 129 секретных документов. Его арестовали в одном мотеле в Роквилле (Мэриленд) во время полного драматизма рейда в предрассветном сумраке. Отец с сыном отказались признать свою вину, и суд был назначен на 28 октября 1985 года. Однако потом суд отложили — вероятно, потому что между защитой и обвинением шли переговоры о компромиссном соглашении. К августу 1986 года условия этого соглашения были уже общеизвестны: Джон Уолкер согласился, чтобы он сам и его сын подробно рассказали о своей многолетней шпионской деятельности, согласился свидетельствовать против Джерри Уитуорта, а в обмен на это суд должен был приговорить его сына всего к 25-ти годам заключения.

Меня попросили оказать содействие обвинению на суде над Уитуортом. Джерри Уитуорт был отставным унтер-офицером, прежде служившим во флоте старшим радистом. В ходе следствия выяснилось, что он пользовался агентурной кличкой Ди. Предъявленное ему обвинение насчитывало 12 пунктов. Дело было действительно серьезным.

Через несколько дней после разговора с Джоном в министерстве юстиции, меня пригласили на встречу с Уильямом Фармером.

— Я думаю, он вам понравится, — сказал Джон. — Для нашего министерства он настоящий подарок, и мы ждем, что вскоре он достигнет верхних должностных ступеней.

— Высокая оценка, Джон, — заметил я.

— Он ее заслуживает. Подождите, скоро вы сами это увидите и убедитесь.

Бак Фармер оказался человеком лет сорока пяти, энергичным, улыбчивым и с проницательными глазами. Вполне еще молодой, он был абсолютно лысым. О том, как он облысел, я узнал от Джона Мартина, и, поскольку история эта с такой наглядностью иллюстрирует мужество и решительность Бака Фармера, думаю, ее стоит пересказать.

Бак был обвинителем на нескольких процессах против крупных мафиози из Колумбии, связанных с контрабандой наркотиков. Во время слушания этих дел, ему угрожали расправиться с его детьми. Он получал анонимные письма с угрозами, что, если он не откажется от обвинения, его дети будут похищены и убиты. Под давлением такого рода постоянных угроз распалась его семья. Однако Бак не сдался и не пошел на то, чтобы преступники оказались на свободе. Но ему пришлось заплатить за это — напряжение было слишком велико, и в результате стресса он полностью облысел всего за несколько недель.

У меня была возможность наблюдать этого человека в деле — во время суда над Уитуортом.

Во время процесса я помогал Баку как консультант. Я несколько раз наведывался в Сан-Франциско и изучил тысячи и тысячи страниц судебного дела. Навещая Бака в его комфортабельном доме, я всегда был готов отдать должное его кулинарному искусству, неизменно изысканному. Я горд тем, что могу считать Бака Фармера одним из своих коллег.

Познакомился я и со вторым обвинителем, выступавшим на том же суде — Лейдой Шогген, высокой, обаятельной и очень интеллигентной женщиной. Во время подготовки к процессу и в ходе его я был в постоянном и тесном контакте с ними обоими. А когда я был за пределами Сан-Франциско, мы обсуждали свои дела по телефону. В 1987 году Бак и Лейда стали мужем и женой.

Во время слушания дела Джон Уолкер свидетельствовал против Уитуорта, с готовностью признав, что завербовал его. „Клоун, — отозвался Бак Фармер о личности Уолкера. — Когда он начинает говорить — хоть со смеху падай. Чистый клоун. Я начинаю серьезный разговор с ним и через минуту чуть со стула не падаю от смеха. Он отлично понимает, что ничего хорошего в этом нет, но, сукин сын, просто не может не кривляться”.

Когда Уолкера спросили, почему он завербовал Уитуорта, ответ его показал, что он умеет разбираться в людях. „Я, видите ли, знал его, — ответил он. — Мы были друзьями и частенько толковали о том, о сем. Так что я довольно скоро понял, что в сердце его живет мечта о наживе”.

Любопытно, что Джон Уолкер чуть ли не сразу понял, что Уитуорт не откажется ни от какого бесчестного поступка, если цена за это будет подходящей. Я обратил внимание Бака Фармера на эту деталь, он в ответ лишь пожал плечами.