Против течения на велосипеде

Родители давно хотели переехать из благоустроенной квартиры в свой дом, долго искали подходящий вариант. Наше с Женькой детство прошло в пятиэтажном «скворечнике», во дворе которого расположился целый автопарк, а на детской площадке сиротливо устроились песочница без песка, качели с разбитым сиденьем да облезшая лазалка. Мы жили в хрущёвке, и, хотя по техпаспорту она считалась четырёхкомнатной, всё же была маленькой и тесной. Потолок казался низким даже мне, девчонке среднего роста. Только захочешь встать на цыпочки, чтобы сладко потянуться или прыгнуть высоко-высоко от радости, как этот потолок так аккуратненько «Бам!» тебя люстрой по голове, мол, не высовывайтесь, граждане, живите, как все нормальные люди, здесь выскочек не любят. И соседи со второго этажа по батарее «Стук-стук!»: не топайте там, наверху, не одни вы тут. Вот и стоят эти дома все одинаковые: серенькие в коричневую крапинку или коричневые в серую плиточку, с тонкими стенами, за которыми слышно, к кому пришли гости, кто напился, и чей ребёнок принёс двойку из школы; с маленькими балкончиками и крохотными кухоньками, где больше двух за столом не уместится; а коридорчики узкие, что невольно хочется свернуть плечи, втянуть голову и говорить шёпотом, а то и вовсе замолчать, уткнувшись в газету…

А здесь, в этом огромном доме с высокими потолками и большим участком, дышалось удивительно свободно. Это чудесное чувство, когда утром можно выйти на улицу прямо в пижаме, потягивая кофе, когда над головой никто не топает и не двигает мебель, когда под Новый год наряжаешь ёлку прямо во дворе, когда выбегаешь из горячей бани босиком и падаешь в снег. И это твой снег, твоя сирень и твой кот оставил следы в огороде, ведущие от подоконника гостиной до сарая, и нет здесь места чужим.

Светлая кухня способна вместить за столом всех наших друзей, просторные спальни, летняя веранда с мягким диванчиком, который достался Женьке по наследству от меня, когда мои ноги стали свисать с края. Женька уже давно переросла этот диван, спать теперь на нём некому, а вот сидеть на веранде удобно. А ещё подпол, повторяющий весь периметр дома, где можно даже побродить и узнать, на чём держатся пол и стены. Здесь стоят банки с мамиными заготовками на полках, хранятся картошка и другие овощи, а справа, в самом уголке, коробка с одеялом, это лежанка нашего Кота, где он любит уединяться, и мне даже иногда кажется, размышляет о своей жизни и ушедших годах…

Ещё есть чердак, куда поднимается только папа, а женское население может разве что представлять это место, опираясь на увиденное в фильмах, прочитанное в книгах и на свой жизненный опыт. Но поскольку мама, Жека и я имеем всё же разный жизненный опыт, у каждой из нас в воображении рисуется свой чердак… И весь этот дом, словно живой, ждёт тебя вечерами, как и Рэм, который дежурит у забора, нет-нет, и навострит уши: не слышны ли шаги? Твои шаги он отличит от шагов всех других прохожих.

Не раз мы с папой возвращались к идее устроить гончарную мастерскую, одно время я даже покупала глину и пробовала что-то лепить. Но быстро забросила это дело: лепить неведомые фигурки пальцами — это одно, а вот запустить целый гончарный круг, создавая из жирной глиняной массы нечто прекрасное, вроде амфоры или кувшина, как герои известной американской кинокартины «Призрак», — это уже совсем другое.

Жека вынесла из дома гитару и протянула папе.

— Что ли петь собралась? — улыбнулся папа.

— Давайте под гитару петь, я в этот раз баян не взял! — подмигнул мне муж.

— Эффектно ты смотрелся бы на велике с баяном, — подхватила я, ведь мы как обычно летом приехали к родителям на велосипедах.

Детскую историю Саши с баяном знали все, никто и никогда не слышал, как звучит этот инструмент в его руках. Саше было восемь, когда он, упираясь изо всех сил и пряча горячие непослушные слёзы, плёлся за высокой пожилой женщиной с богатыми тёмно-каштановыми волосами, аккуратно убранными в высокую причёску, — то была бабушка Саши, которая вела его по извилистой зелёной улице записывать в класс баяна.

— Мать придёт с работы задаст тебе! И тогда — нашивай клубки на зад! Мать сказала «на баян» — значит, на баян! Пусть бы сама тащила сына своёво! Ох, беда мне с тобой, Сашка, беда!