Против течения (сборник рассказов) (СИ)

«Заячья губа» весело и легко зашагал по направлению к посёлку, за ним едва плелись утомлённые «любовным угаром» юные соперники: Серёжа и Слава.

Так устают, наверное, только шахтёры после двух смен ударной работы в подземных забоях. Лица молодых донов Жуанов были измазаны начинающей засыхать кровью, замызганная и грязная одежда выглядела хуже любой тряпки, валявшейся около помойки. Спины, да и вся одежда, были насквозь пропитаны потом, перемешавшимся с кровью и зеленоватой уличной грязью. Они угрюмо ковыляли за своим педагогом и не смотрели друг на друга... Таким был первый сексуальный опыт нашего героя. Ну, конечно, только условно мы можем считать этот опыт таковым... Зато как сильно попотели наши доблестные будущие ловеласы и селадоны, постоянная угроза невинному и высоконравственному слабому полу, называемому простодушными импотентами «прекрасной половиной человечества»!).

Фая, сама впервые оказавшаяся в такой ситуации, начала было лихорадочно и запоздало сопротивляться, но Серёжа – крепкий, хоть и весьма побитый, паренёк, – использовал всё-таки своё физическое превосходство.

И... (Несколько позже, когда Серёжа сдуру, только из-за полного отсутствия в голове мозгов, возомнит о себе и решит стать поэтом, из него выскочит, в частности, и такой высокоумный шедевр:

Как «Надо!» женское «Не надо!»

Должны мужчины понимать!

И что же? Действуя в своей дальнейшей жизни в соответствии с этим гениальным открытием, наш герой – ни разу! – не ошибся. И, действительно, если наши мужчины, хотя бы иногда, не будут проявлять настойчивости, то – боже сохрани! – род-то человеческий прекратится и на земле снова останутся одни обезьяны. Им-то и придётся спасать нашу Землю от следующего нашествия варварских внеземных цивилизаций).

Это была чудная ночь! (Но описывать здесь её неистовую метельную заметь мы не будем, а то какие-нибудь дотошные критики или озверелые блюстители народной нравственности ещё вздумают обвинить нас в попытках развращения нашей давно уже развращённой молодёжи!).

Уже под раннее утро Фая, будто внезапно вспомнив что–то очень важное, крепко прижалась к Серёже, начала лихорадочно целовать его и шептать ему прямо в ухо:

–      Серёженька, милый! Спасибо тебе за всё! Как мне было хорошо с тобой. Я ведь тебя никогда не забуду! Пока жива, буду помнить... Теперь и смерть не страшна. Что будет, то и будет.

–      Ну что ты, Фая. – утомлённо отвечал на её ласки и слова новоиспечённый мужчина. – Ты не думай о смерти. Не надо. У нас только одна жизнь, да и та короткая. Живи и радуйся (Серёжа! Поступай на философский факультет! Там так ждут тебя мечтающие о достойном преемнике престарелые и измученные своей никому не нужной мудростью профессора!).

–      Хорошо, Серёженька. Я и так радуюсь. Жалко, что пора вставать. Тётя Маруся, деловая, уже ходит везде, проверяет...

Фая торопливо свернула измазанную чем–то красным простыню, замотала её в какую–то тряпку и с оглядкой, воровато как-то, понесла её выбрасывать в помойку. Светало. Приближался новый, таящий в себе что–то неизвестное, день.

С этой памятной ночи начался у Серёжи новый период в его переменчивой и сумбурной жизни. На многие вещи он стал смотреть совершенно другими глазами. Они часто коротали свои интернатовские ночи в самой уютной и милой кладовочке на уральской земле. Одним словом, Серёжа серьёзно увлёкся этим, в сущности, безобидным и даже, как уверяют специалисты, полезным занятием.

Чтобы не отвлекать вас от дальнейшего, мы расскажем прямо сейчас всё, что нам известно о судьбе этой доброй, смелой и прекрасной серёжкиной подруги...

Через два месяца Фая действительно ушла из школы и интерната под предлогом замужества. Серёжа поскучал немного, пострадал, но над ним в то время нависло столько каверзных проблем, он так закрутился, выпутываясь из них, что почему–то стал быстро забывать свою верную подругу... а, может быть, просто не сумел по молодости лет оценить её высокие и непреходящие достоинства.

Но ещё через месяц Серёжу как бы что–то толкнуло изнутри, он забеспокоился, даже как-то всполошился, позвал с собой Раю, фаину сестру, отвёл её подальше от интернатских ушей и сразу прямо спросил:

–      Рая! Как там Фая живёт?

–      Плохо. – смущённо ответила младшая фаина сестрёнка.

–      А что случилось?

–      Серёжа, а ты никому не расскажешь?

–      Нет, конечно.

–      Фаю сильно избил муж ейный, а потом сам куда–то пропал.

–      Как пропал? Сбежал что ли?

–      Не знаю. Его, наверное, Алик и Тимурка за Фаю убили. Только ты никому не говори об этом, а то их увезут допрашивать и посадят в тюрьму.

–      Да нет, конечно, никому ничего не скажу. А Фая–то как?

–      Она выздоровела. Фая у нас – самая хорошая. Она у меня про тебя часто спрашивает. А теперь у неё будет ребёночек, и родители хотят выдать её за вдовца с детьми. А у нас ещё мама приболела. Меня тоже скоро домой заберут, помогать маме по хозяйству...

–      Ладно, Раечка. Извини, пожалуйста. Иди в интернат, делай уроки, а я погуляю, подумаю...