Против течения (сборник рассказов)

В скромном кабинете Ивана Михайловича собрался весь педагогический коллектив, тут же была и завуч Галина Андреевна. Были и совершенно незнакомые Серёже учителя. Всем было интересно посмотреть на «таёжного разбойника». Здесь же, в углу стоял и «пострадавший» верзила, обиженно вытирая сопли своим увесистым кулачищем.

–      Серёжа! – начал следствие по делу об избиении верзилы– десятиклассника бывший фронтовик Иван Михайлович. – Толик нам уже всё рассказал. А как ты можешь объяснить свой хулиганский поступок нам, твоим педагогам?

Поскольку никто не захотел быть Серёжкиным адвокатом, ему самому пришлось выступить с речью в свою защиту.

–      Иван Михайлович! У нас в заповеднике очень плохие дороги. Выезжать в город приходится очень рано. Сегодня автобус шесть раз застревал в непролазной грязи. Нам приходилось вылезать и толкать его из этой липкой и вонючей болотной жижи.

–      Серёжа! – прервала его выступление Галина Андреевна, – ты говори по существу и ближе к делу!

–      Говорю по существу. Я очень устал и хотел пройти в свой класс, а Толик не пускал меня и замахнулся!...

–      Я только хотел попугать его. – слезливо, явно давя на жалость и сочувствие, пробурчал «пострадавший».

–      Серёжа! А почему ты его ударил? – Ивану Михайловичу заметно не доставляло удовольствия это «расследование», и он просто хотел отдохнуть от назойливого возмущения своих подчинённых.

–      Иван Михайлович! – решительно пошёл в контратаку «обвиняемый». – Я думал, что он меня ударит. Вон, посмотрите, у него каждый кулак – по пуду, а у нас, в интернате, если замахиваются, то обязательно бьют. Вот я и увернулся, чтобы нанести ответный удар. Извини меня, Толик, что я так среагировал. В следующий раз я лучше подставлю свою голову под твой пудовый кулачище...

В чопорной учительской толпе раздались весёлые смешки. Иван Михайлович сразу постановил прекратить этот любительский спектакль.

–      Ты, Толик, больше не размахивай своими кулаками, а ты, Серёжа, забудь своё интернатское прошлое и больше ни с кем не дерись. У нас самые боевые ребята доучиваются в детской колонии. А там жизнь не сахар. Всё. Чтобы таких историй у нас в школе больше не было. Оба свободны. Щите.

«Истец» и «обвиняемый» вышли в коридор, переглянулись и разошлись по своим классам. Оба остались довольны решением высокого суда (будьте осторожны, ребята, Атлян–то рядом и с нетерпением ждёт своих пустоголовых клиентов!).

–      Ну? – сразу спросила, очевидно, сопереживающая Серёжке соседка по парте.

–      Не выгнали, – лаконично ответил Серёжа. Света облегчённо вздохнула: «Этот Толик тоже гусь хороший. Всё время норовит кого–нибудь исподтишка ткнуть своим кулаком, а тут представился обиженным»...

–      Света! А почему ты мне это раньше не рассказала? Я бы ему ещё немного по загривку добавил.

Праведница Света Быкова искренне возмутилась Серёжиным легкомыслием:

–      Ну, Серёжа, не завидую я твоим родителям. И твоей будущей жене я тоже не завидую.

–      Почему?

–      Потому что она – дура! – так добрая Света определила умственные способности будущей Серёжкиной супруги... и поправила ворот его рубашки. (Это Светочка будет делать все два года их совместного обучения).

В конце последнего урока со своего места поднялась отличница и активистка Марина Севастьянова и громко объявила:

–      Сегодня – после этого урока будет комсомольское собрание!

Когда прозвенел долгожданный звонок, Серёжа положил три своих тетради в Светин портфель (он всегда так делал) и направился к выходу из класса. Его пытались остановить возмущённые возгласы комсомольских активистов:

–      Ты куда уходишь?

–      Вопрос будет касаться твоего поведения!

–      Серёжа! Мы же с тобой разговариваем!

Серёжа обернулся к негодующему классу и утешил его:

–      Спешу домой. Надо сено из тайги вывезти, а то скоро все тропинки заметёт. Счастливо позаседать!

Когда Серёжа закрыл за собой дверь, в классе сразу начались громкие разговоры, споры (раньше это всё называлось высокопарно «комсомольским собранием»).

На следующий день «обиженная» Севастьянова на уроке географии, которую вела у них завуч, решила ей пожаловаться:

–      Галина Андреевна! У нас вчера случилось ЧП! Серёжа ...ов ушёл с комсомольского собрания!

Галина Андреевна вынуждена была отреагировать на истеричную жалобу комсомольской вожачки.

–      Серёжа! Почему ты ушёл с собрания?

–      Галина Андреевна! Да я же – не комсомолец!

–      Тебя исключили?

–      Нет, я вообще никогда не был ни пионером, ни комсомольцем.

В классе наступила тишина (В те далёкие времена чести остаться беспартийным удостаивались только заядлые двоечники и второгодники.

Всех остальных «нормальных» детей как стадо безмозглых животных загоняли в пионерские, комсомольские, а потом и в партийные стойла).

Галина Андреевна подумала немного, улыбнулась и спросила у виновника комсомольского переполоха:

–      Серёжа! А в октябрятах ты был?

–      Нет, Галина Андреевна. Отказался.

–      Почему?

–      Потому что октябрята ходят строем и поют песни, а я люблю ходить один, молчать и думать.