Против тьмы

— Пожалуй, — столь же серьезно ответил Ричард. — Но в Англии существует древний обычай, когда девушка приглашает мужчину попробовать первой клубники…

— Дорогой, у вас столько древних обычаев, и почти все они почему-то заканчиваются поцелуями.

— Может быть, тебе это не по душе?

— Ну почему же, — ответила она, улыбаясь и протягивая ему свою маленькую сильную руку. — Это одна из причин, по которой мне так нравится быть англичанкой.

Они покинули гостиную и, натянув резиновые боты, вышли через библиотеку в сад, по пути распорядившись отменить ленч.

Их дом представлял собой весьма эклектичное сооружение, самая старая часть которого была построена чуть ли не в тринадцатом веке. Вдоль всей его южной стороны протянулась терраса, отделенная балюстрадой из серого камня от широкого бархатного газона, в восточной части которого рос древний кедр.

На противоположной стороне газона небольшая рощица тиссовых деревьев скрывала розарий и плавательный бассейн. Справа вдоль газона шла посыпанная гравием дорожка, а за ней начинался пологий склон с разбитым на нем садом. Ричард и Мэри Лу называли его садом Боттичелли — весной его краски напоминали о полотнах итальянского художника: карликовые, высотой не более шести футов, яблони, сливы и вишни стояли, словно облитые бело-розовым цветом, а между ними, на каждом квадратном ярде молодой зеленой травы были разбиты небольшие яркие клумбы горицвета, нарциссов и незабудок. Сколько раз, бродя вместе с Ричардом по этому чудесному саду, Мэри Лу думала, что она почти райски счастлива; но иногда к таким мыслям примешивалось чувство беспокойства — не слишком ли велико ее счастье, чтобы быть долгим…

Спускаясь по ступенькам балюстрады, они услышали возгласы: «Мама, мама!» — и через газон к ним стремглав устремилась миниатюрная копия Мэри Лу, одетая в батистовый сарафан русской крестьянки, с широкими рукавами и вышитым воротом.

Ричард заторопился ей навстречу и, когда она подбежала к нему, подхватил ее на руки и поднял высоко в воздух.

— Флер, дитя мое, что случилось? — с напускной заботой спросил он. — У тебя опять поломался самокат или ты поссорилась с нянюшкой?

— Нет-нет, — вскричала малышка, и ее широко открытые встревоженные голубые глаза занимали, казалось, половину ее крошечного лица. — Джим поранился.

— В самом деле? — Ричард опустил ее на землю. — Бедняга Джим. Надо помочь ему.

— Очень сильно поранился, — продолжала Флер, импульсивно дергая юбку своей матери. — Порезался о волшебную саблю.

— Милая, — Мэри Лу погладила Флер по кудрявой головке. Она знала, что словами «волшебная сабля» Флер называет косу садовника; Ричард всегда настаивал, чтобы газон в Кардиналз-Фолли косили вручную, — он был настолько старым, что сенокосилка могла повредить его. — А где он сейчас, радость моя? — спросила она.

— Нянюшка забинтовала ему руку, а я помогала ей. Он сейчас на кухне.

— И ты не испугалась крови? — с интересом спросил Ричард.

Флер тряхнула своей кудрявой головкой.

— Нет, мама говорит, что Флер не должна ничего бояться. Зачем мне пугаться крови?

— Только глупцы пугаются, — ответил ее отец. — Но все мы — и мама, и ты, и я — должны быть храбрыми.

В этот момент к ним подошла гувернантка Флер.

— Ничего серьезного, мадам, — услышав последнюю часть их беседы, заверила она Мэри Лу. — Джим точил косу, оселок соскочил, и он повредил палец.

— А если он не сможет работать? — на высокой ноте воскликнула Флер.

— Ну и что? — серьезно спросил ее Ричард.

Девочка задумалась и наморщила лобик.

— Он бедный, — заявила она, — он должен работать, чтобы кормить своих детишек. И если он не сможет работать, он попадет в передрягу — правда?

Услышав выражение, которым Саймон называл всякого рода неприятности и которое так бойко сорвалось с языка ребенка, Ричард и Мэри переглянулись, улыбаясь одними глазами.

— Да, это очень серьезно, — согласился Ричард, — но что теперь делать?

— Мы все должны дать ему что-нибудь, — задержав от волнения дыхание, произнесла Флер.

— Что ж, я, пожалуй, дам ему пол-кроны, — предложил Ричард. — А ты сколько сможешь пожертвовать?

— Я тоже дам пол-кроны, — отозвалась щедрая Флер.

— А у тебя столько найдется, малышка? — спросила ее мама.

Флер на секунду задумалась.

— Быть может, и нет. Тогда я дам ему пол-пенни.

— Прекрасно, а я добавлю шиллинг, — проговорила Мэри Лу, — и всего мы соберем три шиллинга и шесть с половиной пенсов.

— Но и нянюшка должна что-то дать, — неожиданно заявила Флер, повернувшись к гувернантке, и та, улыбнувшись, сказала, что сможет подарить четыре пенса.

— Вот и отлично, — расхохотался Ричард. — Три шиллинга и десять пенсов с половиной. Он станет богачом, не так ли? А теперь тебе пора отправляться на ленч.

Успешно уладив домашний кризис, Ричард и Мэри Лу отправились в парник за ранней клубникой; Малэн, их дворецкий, принес сахар и сливки, и следующие полчаса они сидели на террасе, наслаждаясь изысканным кушаньем. Они только что закончили, когда Малэн объявил о прибытии гостей.