Против всех

Разговор у нас был долгим. Оливия с женой Павла ушли спать, уложив детей, а мы все трындели. Я рассказывал много чего, Анатольевич лишь крякал от удивления и, кажется, даже зависти, но такой, легкой. В середине ночи разговор утих сам собой, по причине отсутствия одного из беседовавших. Павел так налег на коньяк Феррари, что вырубился, оказавшись в стельку пьяным, еще бы, выкушали два пузыря, причем я-то немного совсем, чего продукт переводить. Во, завтра еще говорить будет, что я его нагло споил. Сам-то я как стекло, ведь почему мало выпиваю, так, вкус попробовать, я же из-за этих своих бонусов трезвею мгновенно. Специально пробовал напиться, тогда и удивлялся, почему я выпил, но трезв. Вот и попробовал, помню, хлопнул фляжку спирта, мы еще в Союзе тогда были, и окосел. Думал, нашел свою норму, хрен там. Спустя десять минут я был как стекло. Тогда и понял, что выпивка не важна, на войне или в стрессовой ситуации, нужен сам факт того, что, кажется, тебе от этого легче. Так проще жить. А алкоголь ничего не дает. Так что когда я на какой-нибудь общей попойке выпиваю, размеренно, под тосты и беседы, то всегда трезв.

Прошло еще недели три, чуть больше, двадцать два дня, и мы с Павлом, прихватив на всякий случай Яхона и взвод лучших бойцов, летели в Айдахо. Все же решили остановиться здесь, так как чуток лучше, на наш взгляд, с точки зрения климата. Ну, тяжелый он в Монтане, иногда перепады температур под сто градусов бывают, это когда летом под пятьдесят и зимой так же, только со знаком минус. Циклы замерзания такие, что даже в двадцать первом веке там никогда не было хороших дорог, а уж мы с вами, русские, знаем, что такое плохие дороги. Вот и решили, что базу надо делать в Айдахо, конкретно тренировочные полигоны, места там хватает, на сотни миль ни одного человека. Горы, долины, озера и реки – рай для тренировок диверсантов. А уж где захочет жить главдиверсант, пусть сам думает. Самолеты у нас давно свои, мы практически не ограничены в передвижении. Так, получаем коридор и летим куда надо. Под крылом уже пронеслись рыжие пески и каньоны, и появились заснеженные пики гор и зеленые долины. Черт, как же здесь красиво-то! Но лично мой выбор – это тепло, пусть и со скудной зеленью, хотя в Калифорнии все же не так плохо с ней обстоит, как в соседней Аризоне.

По прибытии в Бойсе нам пришлось искать транспорт, но проблемы в этом не было. Здесь уже сейчас довольно широко представлена сеть проката машин и вообще всего, что связано с туризмом, он тут постоянно развивается. Спустя пятнадцать минут Серега словно из воздуха нарисовал нам грузовик и легковушку. Кстати, непатриотично, «форды». Ехали мы сразу в здание местной управы, что ведает здесь землей. Правда, оказалось, что уже довольно поздно, пришлось в отель заселяться. Блин, надо и здесь свой построить, хотя бы небольшой. О, точно, вот и будет работа для жены Судоплатова. Ведь как и говорил, туризм в Штатах развивается очень активно, скоро здесь будет очень много желающих отдохнуть. Тут великолепная рыбалка, можно сплавляться по рекам, горы сами по себе волшебны. Думаю, летом тут вообще рай. Осадков мало, правда, но ничего.

– Чего дальше? – Паша все никак не мог перестроиться, ему постоянно нужен четкий план действий, желательно на месяц, а то и дольше. Военный человек, что тут говорить. Ха, блин, надо его с пятилеткой приколоть, пусть план составит.

– Расслабься и отдохни, наконец. Все, ты уже не в Союзе. Здесь не надо ходить строем и следить за каждым словом и жестом, просто живи, все будет отлично. Поверь, уж где-где, а здесь для этого есть все, по крайней мере пока.

– Почему – пока? – заинтересовался Судоплатов.

– А-а-а, – протянул я, – скурвятся амеры. И сейчас-то гнид у них полно в правительстве, а уж что будет лет через тридцать-сорок… Причем нормальные-то люди и в то время были, но на фоне политики их правительства о них и не думал никто.

Поужинав в кафе при отеле – оказалось, чтобы разместить наших людей, пришлось его чуть не целиком снять, – мы завалились спать. Выяснив для себя у администратора, куда и как лучше обратиться насчет покупки свободных земель, уснул я в предвкушении завтрашней работы.