Противоядие от алчности

Беренгер ударил своего мула каблуками, понуждая того перейти на быструю рысь, и обратился к капитану охраны.

— Что случилось, капитан?

— Там, на обочине, лежит человек, ваше преосвященство, — ответил капитан. — На пригорке, справа от дороги. Конюх, который пошел посмотреть, говорит, что он жив, но тяжело ранен.

— Скажите, чтобы привели лекаря, — приказал Беренгер, спешиваясь.

— Пойдемте посмотрим на него.

Капитан послал одного из своих людей за лекарем и последовал за епископом на вершину небольшого пригорка. Там, наполовину скрытый густой травой и кустарником, лежал молодой человек. Его рука была изогнута под неестественным углом, а одежда пропиталась кровью.

— А ваш парень глазастый, раз смог заметить его. Похоже, что его спрятали там намеренно.

— Было бы неблагоразумно игнорировать эту возможность, ваше преосвященство.

— Сеньор, — громко спросил епископ, — вы слышите меня?

Молодой человек застонал.

— С нами едет лекарь. Он позаботится о ваших ранах.

Молодой человек со страхом открыл глаза.

— Нет, — прошептал он и прикрыл глаза.

Затем он снова посмотрел на них, пытаясь сосредоточиться на склонившихся к нему лицах.

— Кто вы?

— Беренгер де Крюилль, епископ Жироны.

— Слава богу, — произнес молодой человек, закрыл глаза и потерял сознание.

— Все дело в его руке, — спокойно произнесла Ракель. — Она совершенно вывернута из сустава и пропитана кровью.

— Что еще? Он может говорить?

— Он в обмороке. Он молодо выглядит. На вид ему двадцать или двадцать пять лет. Лицо осунувшееся и серое.

Лекарь присел около молодого человека, и Ракель подвела его руку к травмированной конечности.

— Срежь ткань, чтобы я мог ощупать ее.

Ракель взяла серебряные ножницы из мешочка, висящего у нее на боку, и обрезала шнурки, удерживающие рукав на месте.

— Вот, отец.

— Есть другие повреждения? — спросил Исаак, после того как его пальцы мягко пробежались по изувеченной руке.

— Да. Раны. Трудно сказать, насколько они глубокие.

— Юсуф, принеси чистую ткань с телеги. Насколько сильно кровотечение?

— На земле много крови, отец, — сказала Ракель. Она срезала баскины[2], сшитые точно по ноге. — Она натекла из раны на бедре. Прости, что так медленно, отец, но ткань сильно промокла под дождем и пропиталась кровью. С ней трудно справиться. Я обрезала ее у колена и немного выше. Когда я потревожила ткань ножницами, кровотечение началось снова. Я думаю…

— Тс-с… Дай я пощупаю, а потом ты скажешь мне, что думаешь по этому поводу. — Исаак положил руки на бедро, задержав их над разорванной плотью, а затем повел окровавленные руки в направлении колена. — Ты здесь, Юсуф?

— Да, господин. Я принес ткань. И пришел старший стражник, чтобы помочь, если нужно.

— Принесите вино, воду и таз. — Его пальцы снова осторожно пробежались по колену. — Ракель, когда он вернется, промой раны водой с вином и перевяжи. Затем смой остальную кровь, чтобы у меня не скользили руки и я мог работать.

— Руки у него тоже в крови, — сказала Ракель.

— Возможно, он пытался остановить кровь на бедре, — пробормотал Исаак. — Но все же дай мне ощупать их. — Его пальцы осторожно пробежались по руке раненого, движения напоминали порхание бабочки. Он нахмурился, нажал посильнее, и молодой человек, находившийся на грани потери сознания, застонал. — Не трогай его рук, Ракель. Где там Юсуф с водой?

— Я здесь, господин, — сказал мальчик. — Протяните руки, я вымою их.

Как только руки Исаака были вымыты от крови и вытерты, он встал.

— Первым делом надо заняться его рукой.

Ногами он зажал пациента, крепко обхватил его руку выше кисти, плавно, но сильно потянул ее и вставил обратно в сустав.

— А можно что-нибудь сделать с другой рукой? — спросил старшина стражников.

— Может быть, — ответил Исаак. — Но не здесь. Сначала я должен знать, есть ли у него другие переломы. Что там с другой рукой, Ракель?

— Она цела, отец.

— Мне понадобится доска, чтобы положить на нее руку… — И он перечислил старшине стражников все, что ему необходимо. — Расстегни ему тунику, моя дорогая, — сказал он. — Мы должны узнать, нет ли у него других повреждений, прежде чем попробуем перенести его.

— Он будет жить? — спросил епископ.

— Пока он жив. Похоже, он довольно живучий, — сказал Исаак.

— Какие у него повреждения?

— На бедре рана от меча, глубокая и длинная. Он потерял много крови. На туловище, спине и боках много сильных ушибов.

— Избит?

— Скорее всего. Рука вывихнута из сустава и сломана.

— Его пытали, — сказал епископ. — Дрался на мечах, был схвачен, избит и подвергнут пыткам.

— Я не могу найти лучшего объяснения его повреждениям. Два ребра сломаны, я перевязал их и прибинтовал руку к доске. Все, что теперь нужно, — двое крепких мужчин, которые перенесут его на повозку, и хорошая мягкая подстилка, на которой он будет лежать. Я дам ему настойку, чтобы он заснул.

— Старшина стражников и главный конюх — самые сильные и спокойные из всех, кого я знаю, — сказал епископ, подзывая их.