Противоречия любви

— Хочу с дочкой барона в клуб сходить… Да и друзьям обещал ее показать. Спрашивали о ней — хотят увидеть настоящую цыганку, — Гер коварно улыбнулся.

— Там иногда из цыган тоже ребята отдыхают.

— Так и хорошо. Барон узнает, что его дочка по клубам со мной ходит, не скучает, — Гер продолжал улыбаться.

— Хорошо. Но я не уверен, что она захочет идти, — Ковало уже сейчас понимал, что нереально будет заставить Дару пойти в клуб.

— Я никогда не сомневался в твоем профессионализме, — Гер произнес это сухо, с подтекстом, и Ковало понял, что сейчас Гер не шутит, и выбора у него нет: или он заставит ее идти, или… То, что Гер и его не пощадит, Ковало прекрасно знал, столько лет работая на него.

— Будет выглядеть как настоящая цыганка. Только все же не понимаю, зачем тебе это.

— Пообломать ее хочу. Вести себя нормально научить. Дикая очень.

— Приручить хочешь? — спросил Ковало.

— Да, приручить и выкинуть. Пусть это ей будет хорошим уроком. Да и папеньке ее.

— Как долго ты будешь ее удерживать? — опять ощущение неправильности происходящего появилось в душе у Ковало.

— Пока пусть побудет у нас. Это гарант, что барон киллера не наймет. Тем более сейчас дела с нефтебазой пойдут, отвык я в бронежилете ходить. Как бы барон себя ни вел, а дочку он любит и поэтому на крайние меры не пойдет.

— В этом ты прав.

Ковало опять стало жаль девчонку, но он отогнал от себя эти мысли. Тем более сейчас ему нужно было жалеть уже себя. Если Полонский ждал от него результата в работе, значит, он не должен подвести его.

* * *

Неделя для Дары пролетела незаметно. Теперь она каждый день ждала прогулки в саду. Находиться в комнате было очень тяжело, все в ней напоминало о произошедшем. Она не разрешала себе вспоминать о том, что здесь произошло. У нее была цель — побег от Полонского, а потом месть ему. И теперь она жила этим. Как сбежать отсюда и как мстить — слишком сложные вопросы, на них нет ответа, но это изо дня в день давало силы не сломаться. Она держалась и старалась ничем не показывать то, насколько ей плохо. Когда же под вечер дверь в ее комнату открылась, она вздрогнула, и бумажный кораблик в ее руке порвался — насколько сильно она сжала свои пальчики.

В комнату зашли Ковало и его люди. Они принесли пакеты и коробки в обертках. Пакеты положили на диван, а коробки поставили на стол.

Ковало по-хозяйски прошелся по комнате, затем остановился перед девушкой. Дара встала с ковра, продолжая теребить в руках остатки бумажного кораблика. Ковало видел ее состояние, и по тому, что осталось от бумажной поделки, оценил то, что с ней творится. Это ему на руку. Значит, нужно совсем немного поднажать, и она сдастся. Как психолог, ломавший людей намного сильнее этой девчонки, он знал это. Практика у него была большая.

— Хороший был кораблик, — Ковало перевел взгляд на смятую бумажку в ее руке. — А я вот не умею такие делать. Научишь?

— Ты не за этим сюда пришел, — Дара пыталась придать голосу уверенности и не показывать, как ей страшно.

— Нет, не за этим. Тогда перейдем к тому, зачем я здесь. Сегодня суббота, хороший день для отдыха. Герман тебя в клуб приглашает съездить, развеяться, — Ковало изучающе смотрел в лицо девушки, видя, что пока она лишь слушает и не противоречит ему. — А вот это, — он кивнул на пакеты и коробки, — для тебя. Там одежда, украшения, косметика. Цыганская одежда.

Дара перевела взгляд на пакеты и коробки, и до нее стала доходить суть сказанного.

— Он меня вырядить хочет и выставить для своих друзей на обозрение, как зверушку?

— Нет, он просто в клуб с тобой сходить хочет. И думал, что раз ты привыкла ходить в цыганском, то тебе так будет комфортней, — он опять кивнул на коробки на столе.

Дара подошла к дивану и, взяв одну из сумок, вынула из нее то, что там было. Пестрая ткань с яркими цветами и блестками по окантовке аж резала глаза. Дара отбросила от себя юбку и вытряхнула содержимое следующего пакета. Такая же яркая блузка с блестками и шаль со стразами и подвесками засверкали у нее в руках. Отбросив это, она подошла к коробкам, стоящим на столе. Нервно разорвав обертку, Дара открыла коробку. Там была косметика, достаточно ярких тонов, как она успела увидеть. В другой коробке лежала бижутерия — яркая, крупная, безвкусная.

Девушка зло обернулась на Ковало и сверкнула черными как ночь глазами.

— Он хочет меня нарядить, как на карнавал? Поиздеваться надо мной захотел?

Все это время Ковало спокойно созерцал ее действия, предвидев это. На ее возмущение он лишь улыбнулся.

— По-моему, это ваша национальная одежда. Ты сама в таком наряде была, когда тебя поймали. Так что тебя сейчас возмущает в этих вещах?

— Такое цыганки не носят. Это театральная одежда. Я это не надену. Я вообще никуда не поеду.

Дара отошла от вороха пестрых вещей на полу и, подойдя к кровати, села, показывая всем своим видом, что разговор на этом завершен.

Ковало знал, что первая часть представления отыграна, и именно так, как он и предполагал. Сейчас начиналась вторая часть.

Он опять по-хозяйски прошелся по комнате и, повернувшись к своему человеку, сухо произнес:

— Домработницу пригласи сюда.