Противоречия любви

Герман, повернувшись, посмотрел в глаза Ковало, и тот понял, что увлекся и сказал лишнее.

— Извини… ты же помнишь — у меня Ирэн, — ежась под холодным взглядом Полонского, Ковало попытался свести все к шутке.

* * *

Встреча с цыганским бароном проходила в одном из фешенебельных московских ресторанов. У Полонского был заказан столик в нише, чтобы лишние глаза и уши им не мешали. На эту встречу Герман приехал первым и, заказав еды, расположился за столом вместе с Ковало. Его охрана стояла рядом, а часть людей была рассредоточена по залу и, конечно, на улице у машин.

О приезде барона ему сообщили заранее, и он был готов к его приходу. Барон, одетый в хороший дорогой костюм, в сопровождении трех человек прошел к столу Полонского. Поздоровавшись кивком головы, Мирчи сел на стул напротив. Герман невозмутимо ел, хотя и без особого аппетита.

— Угощайся, — Герман кивнул на еду.

— Давай сразу к делу, — барону было неприятно находиться за одним столом с Полонским. Он очень долго решал, стоит ли ему вообще ехать на эту встречу, но потом доводы элементарной вежливости пересилили все остальные.

— Выпить хочешь? — Герман поднес к губам бокал с вином темно-рубинового цвета.

— Герман, хватит ломать эту комедию и изображать гостеприимного хозяина. Говори, зачем меня хотел видеть, — Чечар откинулся на спинку стула и недобро посмотрел на Полонского.

— Твои люди похитили то, что принадлежит мне, — сухо произнес Полонский. Он и сам был не намерен играть в добродушного хозяина. — Я говорю о машине с оружием, которая шла из Тулы в Москву и исчезла, проходя по твоим землям.

— Твои слова ласкают мой слух, Герман, — Мирчи прищурил один глаз. — Наконец-то ты признал, что это мои земли.

— Земли, где расположены твои люди, земли, которые станут моими…

— Это бабушка надвое сказала, — произнес барон с невозмутимым видом.

— Не будем сейчас об этом, — Герман понимал, что опять барон заговаривает ему зубы. Как же он устал от этих цыганских разводов. — Верни мне машину. Скажу даже больше — я готов у тебя ее выкупить, по разумной цене. Там оружие, которое нереально продать здесь, в России… оно не нужно тебе, я куплю его, и мы разойдемся с миром.

— Ты просишь? — Чечар холодно усмехнулся, глядя, как вспыхнули тигриные глаза Полонского. — Раз просишь — значит, у тебя серьезные проблемы, а если у тебя проблемы — я рад этому. Видишь, как все обернулось — есть справедливость на белом свете…

— Хватит, — Герман повысил голос, но потом опять стал говорить как обычно. — Назови свою цену, и мы договоримся.

Барон всматривался в лицо Полонского. Ему нравился такой противник. В современном мире, где мужчины перестали таковыми быть, барон был рад встретить в лице врага того, с кем интересно воевать.

— Нет, Герман. Я не продам тебе назад это оружие, — уверенно произнес барон, обдумывая полученную информацию и уже понимая, что машину с оружием похитил Шандор. Больше было некому. — Я буду смотреть, как тот, кому ты должен оружие, придет тебя убивать. Поверь, мне это более выгодно и более интересно наблюдать, чем получить от тебя жалкую кучку долларов, и облегчить твою жизнь.

— Тогда ты будешь наблюдать, как я буду убивать твою дочь. Это тоже будет более интересно наблюдать, чем получить ее в обмен на то, что я прошу, и еще и деньги в придачу.

Мирчи помрачнел и сжал кулак так сильно, что побелели костяшки пальцев.

— У меня больше нет дочери.

Герман удивленно вскинул бровь. В тоне Чечара не было лжи.

— Можешь оставить ее себе или выкинуть… ее судьба меня более не волнует.

— Ты так просто отрекся от своего ребенка, — произнес Ковало, который никогда не влезал в разговор, но сейчас не сдержался.

— Наши законы строги к таким, как она. Но таким, как вы, этого не понять — что значит честь…

— Куда уж нам, — зло произнес Гер, — впервые с таким диким средневековьем сталкиваюсь.

— Тебе об этом думать нужно было раньше, — Мирчи встал из-за стола, — а теперь можешь себе ее оставить или выкинуть. У меня больше нет дочери. А за содеянное тобой — тебе и будет расплата от тех, кому ты оружие продал.

Мирчи холодно улыбнулся и, не прощаясь, пошел к выходу из ресторана. Его люди последовали за ним. Ковало и Гер переглянулись.

— Он что, серьезно — насчет дочери? — такое даже Ковало поразило. — Девчонка ведь вообще ни в чем не виновата, да ничего такого и не произошло в целом…

— Дикие люди.

Настроение Гера окончательно испортилось. Он не хотел себе признаваться в том, что слышать слова Мирчи о дочери ему было неприятно.

Между Ковало и Гером повисала тишина, каждый обдумывал услышанное.

— Ладно, хватит, я не намерен решать семейные вопросы между Дарой и ее отцом. У нас и своих проблем хватает, нужно с африканцами как-то разруливать.

— Теперь Дара не нужна, как прикрытие, раз ее отец отрекся от нее. Что с ней делать будешь?

— Пока все оставлю как есть, не до нее сейчас.