Со мной о прекрасной погодеБеседовал знатный старик.Он кровный был граф по природе,По службе ж он ленты достиг;Величье его и томленьеВсе нервы расстроили мне.Но знать он хотел мое мненье,Что думаю я о весне?«Весна, – отвечал я, – малюткаПрелестных пятнадцати лет;Ей нравится смелость и шутка,Но верности вовсе в ней нет.В ней чуешь – она развернется!Она вам, как птичка, поет,Поплачет, потом улыбнется,И вдруг вас водой обольет.Сбегать она любит по горкам,Со всеми кокетка она,Шныряет по разным задворкам,Боса и немножко грязна…Дочь плебса… И ей неизменнымОстанется демократизм!Но старым, седым и почтеннымДарит она лишь ревматизм»…Весьма не понравилось этоСановнику. Шамкая ртом,Вопрос он мне задал: «а лето?»И косо взглянул он притом.«За лето, – сказал я, – чиновныхЯ сто бюрократов отдам!Видали вы ясных и ровных,Ленивых, хозяйственных дам?Противна им всякая драма,По вкусу спокойствие, смех,И лето такая же дамаИ даже получше их всех.Она рождена буржуазкой:Хозяйка, и мать, и жена,Но знойной и томною ласкойБалует и нежит она.Смеясь, она варит варенье,Ребятам купаться велит,Когда же в ней лопнет терпенье,То громом матрона гремит.Потоками слезы льет вволю,Как скалкою, молнией бьет,А лишь прояснится, на волюОхотней стремится народ.Но трудно ужиться с ней старым:Их в пот она любит вогнатьИ солнечным может ударомОна подзатыльника дать!»Такими своими речамиВесьма старика я сердил.«А осень?» – сверкнувши глазами,Меня он упрямо спросил.«Ах, осень, – сказал я, – поэтаЕще молодая вдова.Всегда она в траур одета,Поникла ее голова…В мечтах ее жизни отрада,Печально ее бытиеИ к интеллигенции надоПричислить по праву ее.Какою-то мыслью больная,Она молчалива, нервна,И вечером бродит, рыдая,В старинных аллеях она…Ах, ей не дано рассмеяться,Ей грезится смерти покров.Но следует дряхлым боятьсяКоварных ее сквозняков!»Остался такою особойСтарик недоволен весьма,И он с нескрываемой злобойСпросил меня: «ну, а зима?»«О, я объясню вам и это!Зима, стану я утверждать –Графиня из высшего света,Рожденная, чтобы блистать,Алмазами хладно сверкаяИ в снежно-пушистом боа,Прекрасна она, ледяная,Но вовсе уж не буржуа.От плаз ее пристальных взоровВсем нам суждено застывать,И любит сплетенья узоровНа стеклах она рисовать.Всегда равнодушна, жестока,Она величаво-проста,За холод и гордость глубокоНе любит ее беднота,Но мальчик веселый к ней ходитИ любит графини мороз,А старцев за нос она водит,И сильно краснеет их нос!»«Молчите же! – вскрикнул советник. –Моя это, значит, жена!Вы, сударь, дурак или сплетникИль выпили много вина».Мы чуть не подралися даже,Но графа жена подошла,Шепнула мне: «там же, тогда же»,И мужа за нос отвела.