Гурман и сибарит – живой и вялый скептик,Два созерцателя презрительно тупых, –Восторженный поэт – болтун и эпилептик –И фея улицы – кольцо друзей моих.Душою с юности жестоко обездолен,Здесь каждый годы жжет, как тонкую свечу…А я… Я сам угрюм, спокоен, недоволен,И денег, Индии и пули в лоб хочу.Но лишь мотив танго, в котором есть упорность,И связность грустных нот захватит вместе нас,Мотив, как умная, печальная покорность,Что чувствует порок в свой самый светлый час,А меланхолию тончайшего развратаУкрасят плавно па под томную игру,Вдруг каждый между нас в другом почует брата,А в фее улицы озябшую сестру.К РИСУНКАМ БЕРДСЛИ
Весьма любезные, безумные кастраты,Намек, пунктир, каприз и полутон,Урод изысканный и профиль Лизистраты,И эллинка, одетая в роброн.Здесь посвящен бульвар рассудочным Минервам,Здесь строгость и порок, и в безднах да и нет,И тонкость, точно яд, скользит по чутким нервамИ тайна, шелестя, усталый нежит бред.ПОСЛЕДНИЙ ТУАЛЕТ
Скрипач – гротеск ужасно-длинных линий,Фигура Дебюро иль Паганини –И дама бледная со скорбным ртом,С красивым, но истасканным лицом –Лицом камелии и герцогини –Задумчиво свершают tete-i-teteСамоубийц «последний туалет».Им холодно в нетопленной гостиной,Просторной, неприветливой, пустынной…Бестрепетен, неумолим, жесток,Ложится с улицы на потолокЛуч электричества, простой и длинный;Две белых маски – Глинка и Мюрат –Как вечность тупости, со стен глядят;И в позе неестественной артиста(Овал лица, улыбка – от Мефисто…)Весь в черном, как могильщики, скрипачСмычком передает как плачРапсодию бравурнейшую Листа.Склонившись, женщина впивает сны…Яд приготовлен. Письма – сожжены.ТАБАРЭН
Е tu, ribelle cor, perche al villano
I muscoli robusti, il sangue sano
E l'ignoranza invidi?
Eccoti danze, fior, chiome fluenti,
Candidi petti, volutta cocenti…
Ridi una volta… ridi!
Stechetti