Противостояние

– Только изделия. Лояльные Узлу механические войска при поддержке химер и драконов выдвинулись в направлении Обского водохранилища, но их сразу же остановили троянцы. Линия фронта проходит по Бердскому шоссе.

Вьюхин щелкнул пальцами, и в метре от пола вспыхнула объемная проекция. Человеку опытному было нетрудно понять, что репортаж ведется из Новосибирской локации Зоны, но для большинства объемная картинка казалась просто безадресным кадром из фильма-катастрофы. Рихтер первые пять секунд автоматически выискивал знакомые детали, в Новосибирске он бывал часто, но затем плюнул на это дело и начал просто глазеть на бушующий над Бердским шоссе огненный шторм. За стеной из сполохов, вспышек, красного дождя лазерных импульсов, оражево-белых огненных шаров, синеватых молний и желто-зеленого сияния химер с трудом различались фигуры биомехов, но они там точно были. Иначе кто бы устроил все это огненное шоу? А вот человеческих фигур в кадре не было и быть не могло. Выжить в пылающем аду нереально.

Начштаба снова щелкнул пальцами, и кадр сменился. Это по-прежнему был Новосибирск, но теперь его северо-восточная окраина, микрорайон Плотниково, неподалеку от Барьера. Здесь биомехов находилось не слишком много, пожаров тоже, но радости на лицах людей все равно не наблюдалось. Девять из десяти попавших в кадр бойцов и офицеров были явно больны. Камера сдала назад, и взглядам зрителей открылась унылая картина. Огромное поле, раз в десять больше футбольного, усеяно телами. Некоторые пораженные механической болезнью люди пока подавали слабые признаки жизни, но большинство не шевелилось. Между телами бродило несколько десятков военных и штатских, видимо мнемотехников, но их сил явно не хватало, чтобы стабилизировать троянскую заразу у всех заболевших.

Вьюхин щелкнул пальцами в третий раз, и объемное изображение исчезло.

– Не буду отнимать время, – сказал полковник. – В локациях ЧАЭС и Сосновый Бор картины те же. Изделия бьются друг с другом до последней капли смазки, а люди умирают от троянской заразы. Или гибнут в огне, очутившись в опасной близости от ТВД изделий.

– А в Крыму? – спросил Антоненко.

– Из Крымской локации репортажа нет…

– Но есть донесения разведки, – вмешался Терещенко.

– И что там? – Антоненко взглянул на разведчика. – На Казантипе, как обычно, зажигают?

– Так точно, – подполковник не прочувствовал юмора. – Кстати, у нас есть возможность получить информацию из первых рук.

– Это из чьих? – Антоненко покосился на притихших у выхода «гостей». – Этого… Рихтера, что ли?

– Так точно.

– Мля… – Антоненко замял реплику. – Давай, тащи его сюда.

– Сержант, с арестованным ко мне, – приказал Терещенко, бросив короткий взгляд на Гелашвили.

Рихтер не стал дожидаться, когда сержант в очередной раз сунет ему под ребра ствол ИПП, и поднялся с кресла первым.

– Ну, – смерив взглядом подошедшего узловика, сказал Антоненко.

– Разрешите связаться со штабом разведки Ордена? – Рихтер опустил взгляд.

– А ты думал, я чего жду, – генерал поиграл густыми бровями, – когда ты маме позвонишь?

Рихтер кивнул и мысленно вызвал штаб разведки Ордена. Обычный номер не отвечал. Рихтер повторил набор – безрезультатно. Шпион включил запасной канал, но и по нему связаться не удалось. Рихтер растерянно улыбнулся и развел руками.

– Не отвечают.

– Сержант, выведи его вон туда и пристрели, – Антоненко кивком указал сержанту Гелашвили, где следует выполнить приказ.

– Есть! – приказ явно пришелся спецназовцу по душе.

– Я попробую по личным каналам! – спохватился Рихтер.

– Отставить пока, – сказал Антоненко сержанту и вновь уставился на Рихтера. – Ну?!

– На связь, сукины дети, – прошептал Рихтер, вызывая своих приятелей одного за другим. – Брат Зеро, на связь! Брат Олег! Тимофей! Август! Чертовы болваны! Брат Василий! Василий! Вася! Не отключайся, всего минуту! Вопрос жизни и смерти! Я понимаю, что тебе не до меня! Я знаю, что ты обо мне думаешь! Да, признаю, был не прав! Да, ты гений, а я просто вышел погулять! Пожалуйста, послушай, не до старых обид сейчас! Спасай, иначе меня пристрелят! Как, как… из импульсника в затылок! Я серьезно! Будь человеком, расскажи, что в Цитадели творится? Нет, я не в Крыму. Да, в Москве. Так что там в Цитадели? Кто пришел? В смысле?

– Включи громкую связь, – приказал Терещенко.

Рихтер подчинился. Он перевел сигнал с импланта-коммуникатора на штабной проектор, и посреди зала появилась заставка – портрет брата Василия, а заодно зазвучал его мягкий размеренный баритон: