Противостояние

— Видите ли, Рей. До нас дошли слухи о вашем недопустимом поступке. Братоубийство — это тяжелейшее преступление…

Мои уши отказывались слышать. Я уже понял к чему дальше пойдет разговор и перебил.

— Вы хотите сказать, что я отлучен от храма?!

— Сожалею, но это так. Ваш поступок разбирал лично Верховный жрец и назначил весьма гуманное наказание. Вас отлучили от храма лишь до достижения восемнадцатилетия…

— Подождите, а как могли проходить разбирательства без моего участия, без свидетелей?

— Верховному жрецу необязательно лично опрашивать преступников и свидетелей. Достаточно объективных данных. Вы третий сын. Вам только недавно исполнилось шестнадцать, а у вас уже есть способность мага и воина. В это же время ваш родной брат Алан, имевший перечисленные способности, погиб. Совершение преступления очевидно.

«Преступление», «преступник» — повторил я мысленно, пытаясь ассоциировать себя с этими словами.

— И что мне теперь делать? — растерянно спросил я.

— Жить, просто жить. И ожидать восемнадцатилетия.

Дальше разговаривать с Корнелиусом было не о чем. Уже было понятно, как все получилось. Даниэль вызвал его к себе и все рассказал. После настоятель отправил письмо Верховному жрецу, и тот принял по мне решение. Больше ничего не сказав и даже не попрощавшись, я развернулся и покинул храм.

Все прежние козни брата теперь казались мелочами жизни. Отрешение от храма — это уже был конец. Просто тупик. Я больше не мог брать удачу. Более того, Великая Система сочтет непосещение храма за дерзость и совсем от меня закроется. Этим Даниэль нанес мне критический удар. Подло обыграл вчистую.

От переизбытка волнения, тряслись руки, перехватывало дыхание. Сев в карету, я посмотрел на храм и мысленно с ним попрощался. Красивый позолоченный купол, словно призывал всех своим ярким блеском не забыть посетить его. Он превратился для меня в подобие миража. Даже если ворвусь внутрь, кину в жертвенный сосуд тысячу золотых монет, статуя Дагора останется для меня безмолвной.

Отречение Верховного жреца действует во всех храмах. Это обычные люди разделены королевствами, собственными правителями и прочим. У храмов все иначе. У них единая система и одно начальствующее лицо. Обойти запрет невозможно. Только если Верховный жрец пересмотрит свое решение. Для этого потребуется вмешательство местного правителя. Другие не смеют к нему обращаться.

Люди заходили в храм, с довольными лицами выходили из него. Кто-то с кем-то разговаривал. У них протекала обычная жизнь. Только в это картинки кое-чего не хватало.

— А куда подевались нищие? — спросил я у возничего.

— Так князь пять дней назад издал указ о запрете клянчить в городе милостыни. Он же специально открыл Дом помощи. Ну тот, в котором мы были. Теперь всем обделенным надлежит просить помощи там.

«Он открыл Дом помощи» — от этого словосочетания сделалось мерзко. По-моему, у меня начала просыпаться к брату ненависть.

Глава 14. Часть 2

Велел возничему трогаться и в этот момент заметил Сира Бакки. В легких доспехах стражника он вместе с еще троими блюстителями порядка тащил через площадь какого-то пьянчугу. Увидев меня, рыцарь обрадовался, заулыбался и, призывно замахав руками, поспешил ко мне. В свою очередь я поспешил остановить возничего и вышел из кареты ему на встречу.

— Ну ты посмотри на него! Красавец, просто красавец! А чего-нибудь оставил на память? — быстро пробежав глазами по моему лицу, Бакки заметно расстроился. — Даже ничего не оставил. Надо было хотя бы один шрам на щеке оставить. Женщинам это нравится.

Улыбающийся вид Бакки меня взбесил. Мало того что разболтал Даниэлю о жемчуге и всем остальном, так он теперь радуется. Ему, оказывается, весело.

— А чему ты так радуешься? По-моему, хороших поводов нет.

— Что мне, плакать, что ли? Вот, сам видишь, разжаловали меня из гвардейцев в стражники. И из рыцарей тоже турнули. Ну как турнули? Я-то по-прежнему вроде числюсь. А официально статус убрали. Все, теперь я не Сир, а просто сраный Бакки Таль, кем был до того, как сюда приехал из деревни. Даже сержанта не дали. Обычный стражник. Пойди туда, сюда, обратно. Вот, целыми днями таскаю всякую пьянь, да патрулирую город. Еще и довольствия до конца года лишили. Все из-за проклятого жемчуга.

— А нечего было о жемчуге языком трепать!

— Ты так говоришь, как будто у меня была возможность отвертеться. Как это случилось, весь «Трезубец» на уши подняли. У тебя в комнате нашли сундук. В нем лежало несколько жемчужин. И в комнате тоже нашли. Они были рассыпанными. Ну и началось. Князь меня к себе вызвал и прижал к стенке. Ну что я мог сделать?

— Я не пойму, как мастера могли перебить охрану и сбежать. Ладно остальные мастера, но от Арни я вообще не ожидал такого.