Противостояние

Он жил настолько легко, что эта легкость невольно заражала. Мужчина, который даже к погрому в своей квартире отнесся как к мелкой неприятности, стал спасением для ее психики. Потому сейчас, без него, она не рискнула идти в домик. Лучшим выходом казалось дождаться Воинова на улице. К тому же теплый вечер и свежий воздух так и манили прогуляться. 

На крыльце не было ни души. Узкие дорожки серыми ручейками растекались от главного входа к гостевым домикам и к обрыву над рекой. За усадьбой бескрайней серой стеной высился лес. На ветру верхушки елей колыхались, словно почесывали ватное пузо небосвода, а желтый молодой месяц жмурился от удовольствия, как огромный кошачий глаз.

Вдохнув волшебный аромат хвои, Катя задержала дыхание и тоже зажмурилась. Ощущения сопричастности с этим крошечным уголком Земли, покоя и радости накрыли с головой. Захотелось навсегда остановить этот миг. Попросить Всевышнего переписать законы физики: зачеркнуть прошлое, закрыть путь в будущее и законсервировать настоящее хотя бы на несколько дней. Ни проблем, ни вопросов. Ей бы хватило и недели, а потом – хоть потоп.

- Пожалуйста… – Катя не заметила, как произнесла вслух. – Прошу…

Раскачиваясь из стороны в сторону, она повторяла, как заклинание, свою просьбу. Молилась об отсрочке, но чуда не происходило.

Правило неисповедимости пути не подчинялось желанию смертной женщины. Дошла ли до Всевышнего ее просьба, либо у него были свои планы, оставалось неизвестным. Время не остановилось. Часы на руке тикали, как и прежде. Секунды настоящего убегали в прошлое, а сизые тучи все плотнее закрывали узкую фиолетово-голубую полоску горизонта.

***

К десяти вечера с легкой руки организатора торжества загородная усадьба превратилась в полноценный ночной клуб. Юбиляр, до которого уже никому не было дела, сидел за столом в одиночестве. Как гордый орел на вершине Кавказа, он взирал на зажигательные танцы своих гостей и, судя по отсутствующему выражению лица, думал о вечном.

О вечном думал и лучший друг юбиляра. Только в случае с Воиновым в эту категорию входили вполне конкретные понятия: покой, сон и желанная женщина под боком. При удачном стечении обстоятельств сон временно можно было отложить или облагородить ленивыми усыпляющими ласками. Богатая фантазия профессионального журналиста сходу подсказывала несколько интересных альтернатив: разные плоскости, темп, “волшебные” словечки и даже использование подручных средств.

Мешала реализации их в жизнь, как всегда, жестокая реальность. Единственная на этом торжестве желанная женщина еще полчаса назад начала зевать, а сейчас вообще изволила прогуляться по свежему воздуху. Теперь, чтобы утащить ее в укромный уголок, предстояло вначале найти. Но это Воинова не расстраивало. Атрофированный у большинства мужчин инстинкт охотника в нем был развит, как у породистой ищейки. Воспользовавшись моментом, когда от него никто не требовал выпить или закусить, Роман незаметно добрался до двери, а после и вовсе исчез из зала.

***

В выделенном им Ломоносовым гостевом домике никого не оказалось. Роман даже в ванную заглянул. Но там, в излюбленном месте всех дам, не нашлось и следа присутствия Кати. Вопросы, где и с кем эта несносная женщина, оставались открытыми. Причем «с кем» в удаленной от города, совершенно безопасной усадьбе беспокоил Воинова сильнее, чем «где».

Лишь благодаря тому, что он лично сдал Варвару Павловну на руки обозревателю светской хроники, коттедж Константина избежал разрушительного набега ревнивого военкора. Хоть Катя и созналась, что заигрывала с Костей специально, в этот раз, исключительно в профилактических целях, Рома “поправил” бы смазливый фейс обозревателя до выяснения обстоятельств.

- Виноградова, где тебя носит? - надеясь, что заряд ее игривости иссяк, Воинов со стуком захлопнул входную дверь и продолжил поиски.

В темноте делать это было нелегко. Звезды, как нарочно, попрятались, а света фонарей возле домиков оказалось слишком мало, чтобы без прибора ночного видения рассмотреть что-либо. Обойдя усадьбу по кругу, заглянув во все беседки и даже конюшню, Роман уже думал возвращаться в банкетный зал, как случайно заметил знакомый силуэт.

Катя сидела на скамейке возле обрыва. Взгляд ее был обращен куда-то вдаль, а левая рука небрежно закинута на спинку. Женская фигурка в свете фонарей больше напоминала картину художника, чем реальность. Роман невольно залюбовался. Идею метнуться к фотокорреспондентам за камерой пришлось душить усилием воли. “А ведь ради такой красоты они не поскупятся, - подумал он. - И сами выстроятся рядом, чтобы сделать собственные кадры”.

Кровожадный собственник внутри Воинова мысленно дополнил список потенциальных жертв тройкой коллег-фотокорров, а всегда холодный рассудок махнул на все рукой и отправился спать.