Противостояние

Горячий запах лета в ноздрях, нависающий синий свод над головой, прекрасные звуки. Никогда Ник не чувствовал себя счастливее, чем в этом сне. По мере того, как он приближался к источнику звуков, к музыке присоединялся голос — старческий, слегка невнятно произносящий слова, словно песня была жестковатым куском мяса. Словно под гипнозом, Ник шел ему навстречу.

Я пришел в этот сад в одиночку И на розах сияла роса И услышал слова, что полны торжества Нам послали Его небеса В этой дивной стране Он подходит ко мне Говорит мне, что я его сын И тот рай, что найду я в волшебном саду Не знал… никогда… ни один.

Когда куплет кончался, Ник протискивался к началу ряда, и там, на небольшой лужайке, оказывалась хижина. Слева от нее стояла ржавая бочка для мусора, а справа висела старая шина, служившая качелями. Шина была подвешена к яблоне, искривленной, но покрытой зеленой листвой. Окна были распахнуты, и летний ветерок раздувал оборванные белые занавески. Со всех сторон домик был окружен кукурузой, ряды которой тянулись, на сколько хватало глаз. Только на север сквозь нее пролегала грязная дорога, уходившая к далекому горизонту. И тогда Ник понимал, где он находится — округ Полк, штат Небраска, к западу от Омахи и немного к северу от Оцеолы.

На крыльце сидела самая старая женщина Америки, негритянка с пушистыми белыми волосами. Она была очень худа, на ней было домашнее платье и очки. Она выглядела такой тонкой, что, казалось, летний ветерок мог подхватить ее и унести в высокое синее небо. А инструмент, на котором она играет (возможно, именно он-то и удерживает ее на земле), называется «гитара». «Так вот как звучит гитара, неплохо», — думает Ник в своем сне. Он мог бы так простоять до конца дня, наблюдая за старой женщиной посреди кукурузных полей и слушая. Ее лицо испещрено миллионами морщинок, словно подробная географическая карта — по ее впалым щекам пролегают реки и каньоны, под подбородком идут горные кряжи, глубоко запали пещеры глаз.

Она снова начинает петь, аккомпанируя себе на старой гитаре:

Ии-сус: придешь ли ты сюда?

Ооо, Ии-сус, придешь ли ты сюда?

Иисус, придешь ли ты сюда?

Ибо… есть в тебе нужда Ооооо, в мире есть в тебе нужда В наши дни…

Скажи, мальчик, что ты здесь делаешь?

Она кладет гитару себе на колени, как грудного ребенка, и жестом подзывает его к себе. Ник подходит. Он говорит, что просто хотел послушать ее песню, что ее песня очень красива.

«Ты разобрался с этим черным человеком?»

«Он пугает меня. Я боюсь…»

«Мальчик, ты должен боятся. Все мы смертны.»

«Но как мне сказать ему нет? Как мне…»

«Как ты дышишь? Как ты видишь сны? Никто не знает. Но приходи ко мне. В любое время. Меня называют матерью Абагейл. Думаю, я самая старая женщина в этих местах, и я до сих пор сама готовлю себе печенье. Приходи ко мне в любое время, мальчик, и приводи своих друзей.»

«Но как мне со всем этим справиться?»

«Господь благословит тебя, мальчик, никто другой тебе не поможет. Просто надейся на лучшее и приходи к матери Абагейл, когда захочешь. Думаю, я по-прежнему буду здесь, искать меня тебе не придется. Так что приходи повидать меня, Я по-прежнему…»

«…здесь, прямо здесь…»

Он просыпался, и Небраска, запах кукурузы и темное, морщинистое лицо матери Абагейл постепенно растворялись в небытии. В сознание просачивался реальный мир, но не столько вытесняя сон, сколько заслоняя его.

Он снова был в Шойо, штат Арканзас, его звали Ником Андросом, и он никогда не мог ни говорить, ни слышать звуки «гитары»… но он по-прежнему был жив.

Он сел на койке, опустил ноги на пол и поглядел на рану. Опухоль немного спала. Боль уменьшилась. Я выздоравливаю, — подумал он с огромным облегчением. Скоро я буду в полном порядке.

Он поднялся с койки и захромал к окну, нога онемела, но чувствовалось, что это пройдет после небольшой физической нагрузки. Он посмотрел на пустынный город, который был уже не Шойо, а трупом Шойо, и понял, что сегодня уедет отсюда. Далеко он не уйдет, но начать путешествие надо.

Куда отправиться? Ну, это он вроде бы знал. Сны — это всего лишь сны, но для начала можно пойти и на северо-запад. В Небраску.

Ник выехал из города на велосипеде примерно в четверть второго третьего июля. Утром он собрал себе рюкзак, положив туда на всякий случай несколько упаковок пенициллина и кое-какие консервы. Он также захватил несколько коробок с патронами и флягу.

Он шел по улице, заглядывая в гаражи, и наконец нашел то, что ему было нужно: гоночный велосипед, который как раз подходил к его росту. Он медленно поехал вниз по Главной улице, и его раненая нога начала медленно разогреваться от работы. Он ехал на запад, и его тень следовала за ним. Он миновал изящные, прохладные коттеджи в предместьях города, занавески которых были задернуты на вечные времена.