Противостояние

У него имелось устройство, способное перехватывать сигнал с советских спутников над Северным полюсом. И мы решили вместе с ним посмотреть русское телевидение. Это было утро воскресенья, и в Москве, и в Санкт-Петербурге шли детские программы — ваша версия «Улицы Сезам» и тому подобных. И меня поразило, сколько тепла, внимания и любви было вложено в эти программы. Так что, естественно, мысль о том, что русские не любят своих детей — это бред, это стало основой разрядки, того, что мы не уничтожили друг друга. Потому что все мы — и Запад, и Советский Союз — ставили на кон будущее своих детей. Я говорю, что мы любим своих детей, и поэтому не станем взрывать мир. Мне жаль, что наши нынешние идеологические противники совсем не понимают этого — они действительно хотят взорвать мир. И в этом смысле я скучаю по СССР.

В. ПОЗНЕР: Не знаю, известен ли вам поэт Евгений Евтушенко. Вы слышали о нем?

СТИНГ: Я знаю его.

В. ПОЗНЕР: Он тогда написал песню «Хотят ли русские войны?». Ее положили на музыку… Если бы вы услышали в то время вопрос: «Хотят ли русские войны?», — как вы ответили бы на него?

СТИНГ: Нет, конечно. Кто хочет войны? Безумные люди.

В. ПОЗНЕР: Вы сказали, что вам было бы очень интересно спеть песню «Русские» сегодня, в России. Почему?

СТИНГ: Людей цепляет эта песня. Но она актуальна только в том историческом контексте, который я объяснил. Вне его она кажется странной, поскольку Россия сегодня открыта Западу и наоборот. И я не пою эту песню, не объясняя контекста. Однако раз она до сих пор кого-то оскорбляет, значит, нужно объяснять лучше.

В. ПОЗНЕР: Что-то, по-вашему, осталось от «холодной войны», какое-то наследие?

СТИНГ: По-прежнему есть некие чувства. Они не могли исчезнуть в один день. Но думаю, что взаимодействие культур, идей, искусства, бизнеса станет тем, что в итоге растопит все это.

В. ПОЗНЕР: Считаете ли вы, что мир стал безопаснее, чем в тот период, когда существовали два мощных блока?

СТИНГ: Нет. Да и распространение ядерного оружия в другие страны непонятно к чему может привести. Мы рассчитывали, что разрядка даст результат. И это случилось. Но теперь, при наличии ядерного оружия у государств со странной идеологией… Я не знаю… Надеюсь.

В. ПОЗНЕР: В 1988 году вы стали поддерживать «Amnesty International». Вы продолжаете поддерживать их?

СТИНГ: Да, я по-прежнему активно поддерживаю «Amnesty International», как раз недавно встречался с ними. По-моему, это одна из самых цивилизованных организаций в мире. Они считают, что, написав письмо, можно чего-то добиться. И письма диктаторам действительно помогают. Если много людей делают это.

В. ПОЗНЕР: Вы активны политически?

СТИНГ: Я в курсе происходящего в мире. И если я хочу высказать что-то метафорически, то найду способ — такова моя работа. Я не журналист, не политический комментатор, но если я нахожу метафору для выражения политической идеи, то делаю это. Я не считаю, что проблемы мира обязательно должны решаться политиками или даже духовенством. Думаю, наши проблемы психологические. Большинство их связаны с недостаточным осмыслением, недостаточным осознанием. И полагаю, в этом наше спасение. Нам нужна политическая дискуссия, нужно все обсуждать. Не уверен, что нам требуется религия, но, безусловно, необходимо задумываться о том, как работает человеческий мозг, когда зло приписывается твоему оппоненту, другому…

В. ПОЗНЕР: Когда-то, довольно давно, у вас был концерт в Кремле, и вы отметили, что аудитория была, скажем так, бюрократическая, не очень реагировавшая на ваши песни. А сегодня что-нибудь изменилось?

СТИНГ: Да, тот концерт состоялся в 1994 году, по-моему. После того как я сыграл в Кремле, я хотел сыграть для людей — и играл с тех пор на больших стадионах. Это был интересный и важный первый шаг в России. Но сейчас все намного проще. Аудитория прекрасно реагирует, она всегда реагировала. Просто тогда я играл для элиты.

В. ПОЗНЕР: А вы когда-нибудь играли, пели для тех, кого — неправильно, кстати, — называют олигархами в России? Неправильно, потому что сейчас у них нет политической власти, нынче они богачи. Но тогда они были олигархами. Вы перед ними выступали — на день рождения, например?

СТИНГ: Да, было такое. Несколько лет назад я играл на одном дне рождения. Я пошел на это, потому что, во-первых, мне было любопытно. Во-вторых, я верю в силу музыки и считаю, что можно заронить в сознание людей семена тех проблем, которые важны для меня — права человека, наше отношение к окружающей среде. Эти семена могут не скоро принести плоды, ты можешь сыграть для кого-то, кому сейчас пятнадцать, но он вполне способен стать частью политического класса — класса, принимающего решения.

В. ПОЗНЕР: Вы очень активны в области экологии, боретесь за спасение лесов, в частности, в районе Амазонки. Что именно вы делаете?