Противостояние

Полицейский отозвал следователя к вновь прибывшему господину, маленькому, щуплому, с бегающими глазками, который, возбужденно жестикулируя, начал о чем-то докладывать. Говорил он тихо, поэтому Матрена, хотя и внимательно прислушивалась к разговору, ничего не разобрала, кроме единственного слова «гостиница». Воспользовавшись тем, что за ней не наблюдают, женщина ловко отодвинула икону Архангела Михаила, нащупала в стене едва заметный выступ и, нажав на него, увидела образовавшуюся пустую нишу с клочком бумаги. Она быстро сунула предполагаемую записку в карман и поспешно вышла из храма. Только оказавшись дома, Матрена развернула смятую бумагу: «Не волнуйся, обстоятельства изменились, книга в надежном месте. Храни тебя Господь!».

— Убили, — растерянно произнесла женщина и, выронив из рук послание батюшки, громко, в голос, разрыдалась. Ей вспомнилось, с каким жаром защищал отец Сергий доброе имя бабушки… Бабушки, о которой она почти ничего не знала… И теперь этого уже не исправить! Никогда!

Через два дня, после похорон, Матрене приснился сон. Погибшая бабушка стояла в окружении зажженных свечей.

— Прости меня, внученька! Не смогла я ее остановить, не удержала. Одна тебе защита и утешение — Господь. Есть очень сильная древняя молитва, о которой мало кто знает. Молитва написана на паперти Чудова монастыря в Кремле. Про нее сказано: «Аще который человек прочитает сию молитву — того дня не прикоснется к нему ни диавол, ни зол человек, лестью не обольстится сердце его. Аще ли представится от жития сего, то и душа его не станет достоянием ада». Слова станут тебе известны, как только проснешься.

Утром в голове Матрены зазвучало:

«Господи Боже, Царю Безначальный! Пошли Господи, Архангела Твоего Михаила на помощь рабе Твоей Матрене изъятии ее от враг ее видимых и невидимых.

О Господень Михаиле Архангеле! Демонов сокрушителю, запрети всем врагам, борющимся со мною, сотвори их яко овцы и сокруши их яко прах пред лицем ветра…»

Сердце громко забилось от соприкосновения с чудом. Бабушка просила прощения. За что? «Не смогла остановить, не удержала». — Боже! Матрена похолодела от ужаса.

Внутренний голос вкрадчиво зашептал: «Тебе ли сражаться одной против древнего зла? Подумай о страшном конце…»

Женщина упрямо замотала головой и сердито, громко произнесла:

— Я не одна, я с Господом!

Валериан Сергеевич очень спешил. Кучер гнал лошадей во весь опор.

— Голубчик, ты уж не подведи! — упрашивал его помощник исправника.

— Да я, барин, рад бы, только быстрее уже никак! — оправдывался ямщик.

В городе К. их встретили полицейские. За гостиницей велась круглосуточная слежка. У парадного крыльца и черного входа выставили охрану. Валериан Сергеевич, осведомившись, в каком номере проживает господин Гинцберг, тут же направился к нему и громко постучал в дверь.

— Войдите! — послышался спокойный голос с легким иностранным акцентом.

Полицейские ворвались в комнату, с оружием в руках, и остановились в нерешительности, натолкнувшись на холодный, надменный взгляд нагло развалившегося в кресле постояльца. Следом вошел Валериан Сергеевич. Окинув опытным взглядом щеголя, одетого в великолепный шелковый халат бронзового цвета, он сразу отметил несоответствие его подчеркнуто расслабленной позы и сомкнутых, напряженных рук. Сыщика заинтересовал необычный перстень на указательном пальце иностранца. Золотой круг заключал в себе два прекрасно отшлифованных драгоценных камня треугольной формы, частично наложенных друг на друга, которые образовывали шестиконечную звезду. Почти черный, редкой красоты сапфир был обращен вершиной вниз, второй, великолепный бриллиант — вершиной вверх.

— Господин Ашер Гинцберг?

— Совершенно верно. Что вам угодно, господа? — развязно поинтересовался франт, обращаясь в основном к Валериану Сергеевичу.

То уверенное спокойствие, с которым держался приезжий, наводило на мысль, что за его спиной стояли серьезные покровители.

— Господин Ашер Гинцберг, вы задержаны по подозрению в убийстве до выяснения обстоятельств.

— Каких еще убийств? Как задержан? Я иностранный подданный! — возмутился приезжий, на секунду потеряв самообладание. Валериану Сергеевичу вполне хватило этой секунды.

— А почему «убийств»? — поинтересовался сыщик.

— Я повторил ваши же слова, — несколько неуверенно ответил иностранец.

— Позвольте, но я сказал «в убийстве»! — впился в него взглядом исправник.

— Значит, послышалось, — вышел из положения приезжий.

— Странно послышалось, однако! Ведь убитых и в самом деле двое! Собирайтесь, поедете с нами для опознания.