Противостояние

К о с т е н к о. – Простите, что перебил...

К р о т о в а. – О чем же я?

К о с т е н к о. – Не вы, а он... Переключился на разговор о вашей профессии, о его отставке, старости, о том, что он начал...

К р о т о в а. – Ну да! Вспомнила! Он сказал, что ездит в Коктебель, собирает там полудрагоценные камни: агат, аметист; набрал уже много, получил в наследство от покойной жены золото, спрашивал, где можно огранить камни, нельзя ли это сделать у нас – при торге есть мастерская по ремонту ювелирных изделий...

К о с т е н к о. – Вы отказали ему?

К р о т о в а. – Нет, отчего же, я обещала помочь...

К о с т е н к о. – Дальше...

К р о т о в а. – Когда я почувствовала его интерес ко мне как женщине, все стало плохо. Я дала ему понять, что мне это неприятно. Это был неловкий момент... Но потом снова все было вполне пристойно.

К о с т е н к о. – Сколько времени надо ждать записи на ремонт золотых изделий в вашей мастерской?

К р о т о в а. – Да никакой записи. Просто ребята медленно работают, они не на хозрасчете, а на твердом окладе, а я если попрошу – сделают сразу же.

К о с т е н к о. – И огранят камень, и оправят в золото?

К р о т о в а. – Конечно.

К о с т е н к о. – Это разрешено законом?

К р о т о в а. – Если человек предъявляет паспорт, чего же в этом предосудительного? К нам многие приходят ремонтировать драгоценности, мы у всех требуем паспорт, а там прописка, номер отделения милиции – чего ж больше? Так можно всех заподозрить...

К о с т е н к о. – Это – упаси бог, это не надо. А вы документ капитана не посмотрели?

К р о т о в а. – Это неудобно... Если бы он сдал товар в мастерскую, я бы, конечно, проверила документы – даже у однополчанина покойного родственника...

К о с т е н к о. – В магазин вы с ним вместе заходили?

К р о т о в а. – Да. Он проводил меня на работу, посмотрел наши изделия...

К о с т е н к о. – Те, которые на витрине? Или вы показали ему некоторые вещи, не пошедшие еще на прилавок?

К р о т о в а. – Вы что, следите за мной?

К о с т е н к о. – Нет. Я просто смотрю на вас. И вижу, что вы волнуетесь. А волнуется тот человек, который чего-то недоговаривает. Я хочу понять, что вы скрываете?

К р о т о в а. – Ах, ничего я не скрываю! Я работаю в торговле тридцать лет, прекрасно знаю тех людей из ОБХСС, которые курируют нашу ветвь, у меня никогда не было трений с вашей организацией.

К о с т е н к о. – Скажите, а как удобнее транспортировать золото? В песке, слитках или изделиях?

К р о т о в а. – В слитках. Вы имеете в виду промышленную транспортировку?

К о с т е н к о. – В формах транспортировки я не силен. Я сыщик, а не хозяйственник. А был у вас никакой не однополчанин Кротова, а убийца, который трупы топором рубит...

К р о т о в а. – Вы это говорите серьезно?

К о с т е н к о. – Вполне.

К р о т о в а. – Господи... Я действительно показала ему несколько платиновых колец с бриллиантами, которые мы еще не пустили на прилавок, ждем конца квартала, бережем для выполнения плана...

К о с т е н к о. – У вас весьма точный глаз. Вспомните, пожалуйста, он очень внимательно разглядывал ваш кабинет? Ходил по нему?

К р о т о в а. – Он не вел себя как грабитель, который исследует толщину решеток на окнах... Мои окна забраны толстыми стальными прутьями, а сигнализация идет напрямую к вам...

К о с т е н к о. – А не спрашивал он вас, – с юмором, мимоходом, – не боитесь ли воров?

К р о т о в а. – Нет... Не так... Он сказал: «Вы тут как в бункере, полнейшая безопасность».

К о с т е н к о. – Вы возразили?

К р о т о в а. – Нет, я сказала, что если смогли ограбить банк, то уж нас, если захотят, подавно ограбят.

К о с т е н к о. – Вы материально ответственны?

К р о т о в а. – Нет. Заместитель.

К о с т е н к о. – У вас дома есть фотографии Николая Кротова?

К р о т о в а. – Школьные.

К о с т е н к о. – А письма?

К р о т о в а. – Да... Я не помню... Может быть...

К о с т е н к о. – Он знает ваш адрес?

К р о т о в а. – Нет.

К о с т е н к о. – Вы его не приглашали в гости?

К р о т о в а. – Нет.

К о с т е н к о. – Мы сейчас поедем к вам и посмотрим в вашем семейном архиве все фото и письма».

Писем и фото в альбомах не было.

И Костенко, наконец, понял: Кротов не просто будет бежать на запад, он будет просить политическое убежище, поэтому-то он так тщательно у н и ч т о ж а е т Кротова, Николая Ивановича, бандита, фашиста, волка.

– Зачем вы лгали, что «капитан второго ранга» не был у вас дома? – спросил Костенко.

И тут женщина сломалась...

Она не плакала, просто покатились слезы, оставляя бурые следы на тщательно положенном «смуглом» тоне; Кротова сделалась в какое-то мгновение очень старой женщиной – потерянной и жалкой.

– Помочь вам? – предложил Костенко. – Или вы все расскажете сами?

Она отрицательно покачала головой, шепнула:

– Я ничего не буду... рассказывать... вам...