Противостояние - попаданец против попаданца

Я, на полную катушку пользуясь своими эксклюзивными знаниями, пытаюсь применять оба этих способа. Проблема в том, что мобильных резервов много не бывает, а планы противника имеют свойство меняться под воздействием обстоятельств. Так что приходится прикидывать, анализировать и комбинировать. Собственно, кроме Ленинграда, неминуемо подвергнется атаке только Ржев, всё остальное под вопросом. Зато вопросов этих много. Итак, пойдем по порядку с севера на юг, как это заведено при обсуждении фронтовых сводок в гитлеровской ставке. Следующей за Питером критической точкой является стык групп армий "Север" и "Центр": район Великие Луки — Невель. Затем следует Ржев, точнее Ржевско-Вяземский выступ и, наконец, район действий советского Брянского фронта.

Строго говоря, под Великими Луками и на орловском направлении (та самая полоса Брянского фронта) советские войска в интересующий меня период не наступали, поэтому я делал основной акцент на усилении обороны Ржева (не в ущерб наступлению на Сталинград, естественно). Но сейчас ситуация меняется прямо на глазах: внепланово изданный приказ ставки N227 (оказавшийся к тому же 228-м!) заставил меня насторожиться и по-новому взглянуть на возможные действия советских войск. Отмена нашего наступления на Калугу (тоже моя работа, ибо знаю, что ничего путнего из этой затеи не вышло) делала свободной 3-ю танковую армию РККА, эвакуация Демянска высвобождала отнюдь не только наши войска, так что возможностей для перехвата инициативы у русских хватало.

Гипотетический удар 3-й танковой армии в полосе Брянского фронта сулил большие неприятности. Для парирования этой угрозы пришлось придержать в районе Орла 9-ю и 11-ю танковые дивизии и штаб XXXIX-го танкового корпуса, освободившиеся после окончания интенсивных боев под Воронежем. Эти соединения хорошо укомплектованы и вполне смогут заделать прорыв, если русским все же удастся его осуществить. Удар на Великие Луки также не обещал ничего хорошего, тем более, что по моему настоянию потрепанную 8-ю танковую дивизию изъяли из подчинения Кюхлера (ГА "Север") и передали в резерв Клюге (ГА "Центр"), передвинув ее ближе к Ржевско-Вяземскому плацдарму. Единственная оставшаяся у группы армий "Север" танковая дивизия — 12-я, находилась на противоположном от Великих Лук фланге — у Мги. Чтобы иметь под рукой в нужном месте хоть что-то мобильное пришлось импровизировать: объединить укомплектованную в основном европейскими добровольцами 2-ю моторизованную бригаду СС (только весной закончила свое переформирование) и наспех пополненный 203-й отдельный танковый полк (воевал на Восточном фронте с зимы). Это импровизированное соединение было поставлено под командование штаба 25-й танковой дивизии, спешно переброшенного из Норвегии. Кроме штаба, из Скандинавии прибыли также тыловые службы, остатки 40-го танкового батальона, послужившие маршевым пополнением для 203-го полка, и кое-какие части обеспечения, то, что осталось, было поименовано "моторизованной бригадой "Норвегия"" и составило резерв Фалькенхорста в районе Тронхейма.

Боеспособность и слаженность новоявленной 25-й танковой дивизии внушали как мне, так и немецкому командованию большие (и вполне обоснованные) сомнения, но ничего другого придумать не получалось — разведка докладывала о растущем сосредоточении советских войск под Ленинградом и Ржевом и снять оттуда хоть что-то никак не выходило. Так что пришлось ограничиться распространением дезинформации, о появлении под Невелем первоклассной свежей танковой дивизии из Европы в надежде на то, что противник не рискнет с ней связываться. Для пущей убедительности 25-ю в различных донесениях именовали то просто танковой, то дивизией СС (без номера) — авось разведка РККА, не отличавшаяся особой информированностью, решит, что в данном районе находятся целых две дивизии, тем более, что и эсэсовцы и армейские танкисты в наличии имелись.