Противостояние (СИ)

Ухмыляющаяся Анна-хатун переглянулась со стоящими рядом с ней девушками, будто бы набираясь смелости от них.

— Ты не султанша, Сейхан-хатун. В гареме есть лишь одна настоящая султанша.

— Это Михримах Султан! — закончила другая наложница.

Сейхан Султан вспыхнула от гнева и негодования, но Зейнар-хатун вышла вперёд, прикрыв собой госпожу.

— Довольно! Как ты смеешь с госпожой так разговаривать?

— Ты вообще молчи! — воскликнула Анна-хатун.

— Прикрой свой рот, Анна! — процедила сквозь зубы Сейхан Султан, и её зелёные глаза наполнились яростью. — Иначе я прикажу вырезать тебе язык за подобные слова.

— Внимание! Михримах Султан Хазретлери! — раздался голос Сюмбюля-аги, и все, замолчав, склонились в поклонах.

В чёрных одеждах султанша, возвращающаяся в Топ Капы из поездки, подошла к столпившимся наложницам и, нахмурившись, непонимающе огляделась.

— Что здесь происходит?

Фахрие-хатун, стоя позади султанши, напряжённо посмотрела на Сейхан Султан, которая, распрямившись из поклона, подошла к госпоже.

— Эти наложницы смеют отрицать моё положение матери шехзаде и госпожи.

— Ещё одно слово, и я посажу вас в темницы до вечера! — прикрикнула на наложниц Фахрие-хатун. — Занимайтесь своими делами, а против Сейхан Султан бунтовать не смейте.

Наложницы, недовольно поджав губы, смутившись и растеряв смелость, бегло разошлись по гарему.

Фахрие-хатун довольно переглянулась с Михримах Султан, которая подошла ближе к рассерженной Сейхан Султан.

— Успокойся. Сначала все наложницы, ставшие султаншами из-за рождения шехзаде, испытывают трудности в признании другими девушками, с которыми они ранее были равны, их авторитета и власти. Со временем они признают то, что ты стала султаншей. А сейчас возвращайся в свои покои.

Молча поклонившись, Сейхан Султан спешно удалилась, гордо вздёрнув острый подбородок. Проводив её долгим взглядом, Михримах Султан обернулась в сторону гарема и встретилась довольным взглядом с ухмыльнувшейся ей Церерой-хатун.

Ночь.

Топкапы. Гарем.

В темноте ночи одна из наложниц, Дильнар-хатун, осторожно поднялась с постели по нужде, но, проходя мимо кровати своей подруги, Анны-хатун, она нахмурилась. Неожиданно её истошный крик пробудил весь гарем.

Анна-хатун, бледная и неподвижная, лежала в постели с раскрытым ртом, из которого изливалась кровь.

Топкапы. Покои управляющей.

Фахрие-калфа спешно вошла в покои и поклонилась султанше, стоявшей у горящего камина в ночном одеянии.

— Госпожа. Девушки обнаружили Анну-хатун.

— Прекрасно, — ухмыльнулась та, кивнув головой с распущенными русыми волосами. — Осталось только дождаться, когда Церера и Мирингея помогут им догадаться, кто мог бы это сделать. А пока избавьтесь от тела и сделайте вид, будто напуганы происходящим и намерены успокоить гарем.

Топкапы. Гарем.

Девушки, испуганные и мрачные, сгрудившись в кучку, наблюдали за тем, как охранники выносили из гарема окровавленное тело Анны-хатун. Церера, выйдя немного вперед, обратилась к Сюмбюлю-аге, стоящему неподалёку:

— Что с ней сделали?

— Неужели ты не видишь? — раздражённо воскликнул он, взмахнув рукой. — Язык ей вырезали, а после задушили!

Наложницы испуганно зароптали. Сюмбюль-ага и Фахрие-хатун, переглянувшись, вышли из гарема, намеренно оставив девушек одних. Мирингея, поймав многозначительный взгляд Цереры, встала лицом к остальным.

— Вы слышали? Ей отрезали язык! Дильнар, помнишь, кто обещал это сделать с Анной?

— Сейхан обещала отрезать Анне язык, — ответила та. — Сегодня, когда мы подошли к ней.

Церера подошла к подруге и встала рядом с ней лицом к испуганным наложницам.

— Это Сейхан убила Анну! Она решила испугать нас. Заткнуть нам рты, чтобы мы не оспаривали её власть.

К ним присоединилась Дильнар-хатун, обозлённая и испуганная смертью подруги.

— Она права! Сейхан убила Анну. Кому еще это было нужно, как не ей, испугавшейся нас?

— Она считает, будто может делать все, что пожелает, — прошипела Мирингея, взмахнув светлыми волосами. — Резать нас, убивать и приказывать!

— Кто за то, чтобы отомстить этой змее?! — вскинула руку Церера, горячо проговорив это.

Многие наложницы вскинули руки в след за ней, а после встали на сторону мятежниц. Некоторые всё же сомневались, поэтому Церера яро продолжила:

— Чего вы боитесь? Если мы смолчим в ответ на это, кто знает, кого она убьет следующей ночью? Дильнар? Или любую из нас только потому, что мы ей не нравимся?

За происходящим, ухмыляясь, наблюдала Михримах Султан, стоя на балконе у дверей своих покоев, выходящем на гарем. Сюмбюль-ага, стоя рядом с ней, напряжённо хмурился.

Топкапы. Покои Сейхан Султан.

Глаза темноволосой султанши резко распахнулись из-за шума и голосов, раздающихся за дверьми её покоев, которые, как ей казалось, приближались. Зейнар-хатун, видимо, тоже расслышав их, вышла из комнаты для прислуги и беспокойно взглянула на госпожу, поднявшуюся с ложа.

— Что это за голоса?

— Не знаю, госпожа. Это не к добру.

Один из близнецов громко заплакал в детской, и Элие-хатун, испуганно взглянув на госпожу, взялась успокаивать шехзаде Махмуда, а после и проснувшегося из-за плача брата шехзаде Мурада.