Противостояние (СИ)

— Да, но понятия не имею, где именно, — пробормотала Анастейша, сбивчиво добавляя: — Только помню Питера, знаю, что он нужен. Я должна увидеться с ним.

— Нет, это исключено.

— Но почему? Разве нельзя встретиться с человеком, который настолько дорог?!

— Успокойся, — попросил Старк, замечая раздражение на лице дочери. — Паркер на лечении, и как только поправится, вы сможете поговорить.

— Но он так нужен сейчас, — сбивчиво прошептала девушка, прикрывая глаза. — Я не знаю, что происходит.

— Это всё из-за тьмы, которая ещё живёт внутри тебя, — с горечью прошептал Тони, крепко сжимая ладонь дочери. — Успокойся. Всё хорошо.

— Я ничего не помню, — продолжала бормотать Анастейша, ловя ртом воздух. — Как ты оказался жив? Почему я здесь.

— Так получилось, что смерть была нереальной, — попытался объяснить Тони, внимательно наблюдая за реакцией дочери. — Это было задумано с определённой целью, которой нам удалось достичь.

— Что? — Ана подняла глаза на отца, и в них он разглядел застывшие слёзы и искреннее непонимание. — Вы намеренно заставили пройти через это? Зачем?

— Мне очень жаль, дочка, — прошептал Старк, стараясь донести до неё всю серьёзность ситуации, — но у нас не было иного выбора. Ты должна понимать, что наш мир на грани уничтожения. Мы обязаны бороться с этим.

— Боже, как же плохо. — Девушка выдернула руку из ладони отца и обхватила голову пальцами. — Эта боль не прекращается.

— Потерпи немного, скоро всё пройдёт.

— Если бы я только могла поговорить с Питером, — снова пробормотала она, раскачиваясь в стороны. — Он всегда был рядом.

— Возможно, ты бы хотела поговорить с кем-нибудь ещё? — предложил Тони, пожимая плечами. — Я могу привести Наташу, вы же хорошие подруги, или ты захочешь пообщаться с Бартоном. Вам есть что обсудить.

— Кто это? — тихо спросила Анастейша, взглянув на отца затуманенным взглядом. — Я не помню их.

— Что? — удивился мужчина, запуская пальцы в волосы. — Подожди. Клинт Бартон, твой парень. Вы проводили очень много времени вместе.

— Клинт… — повторила девушка, вновь роняя голову на колени и обхватывая их руками. — Я, кажется, смутно что-то припоминаю. Не уверена, но... Как же болит голова!

— Тебе лучше отдохнуть, — предложил Тони, помогая дочери подняться на ноги. — Поспи немного. Я приду позже, и мы ещё поговорим.

— Ты живой? — шёпотом спросила Ана, стараясь сохранить равновесие. — Я же не сошла с ума.

— Нет, дорогая. Я здесь. — Мужчина коснулся пальцами осунувшейся щеки дочери, а затем мягко добавил: — Отдохни. Я скоро вернусь.

— Хорошо.

Девушка медленно добрела до кровати и, рухнув на неё, тут же забылась сном. Тони ещё немного постоял у решётки, а затем, с противоречивыми чувствами, покинул комнату. Разговор с дочерью оставил на душе не самый приятный осадок. Разумеется, она приходила в себя, но эта пагубная тяга к Паркеру могла спутать все планы. В любом случае Анастейше нельзя видеться с парнем, пока тьма обитает в нём. Ана, его бедная девочка. Что же ей придётся пережить...

Покачивая головой, Старк вернулся в смотровую комнату, где его возвращения дожидались Фьюри и Бартон. Оба мужчины стояли у монитора, внимательно наблюдая за показателями.

— Её сердце бьётся ровно, — сообщил Николас, оборачиваясь к Тони. — Если Анастейше и снятся сны, то они спокойные.

— Вы же слышали всё это, верно? — спросил мужчина, замирая у стола.

— Ты о вашем разговоре? — уточнил директор, исследуя взглядом графики на одном из компьютеров.

— Да, Ана вела себя так, словно действительно вернулась, — прошептал Старк, поглаживая пальцами по редкой бороде. — Временами в её глазах проскальзывал свет, я клянусь, что видел это.

— Она до сих пор под влиянием Паркера и испытывает зависимость от существа, которое овладевает им, — напомнил Николас. — Ещё не время выпускать её.

— Боюсь, что скоро у нас не останется ни секунды, — заметил Клинтон, отворачиваясь от монитора. — Она ничего не помнит.

— Её разум борется с заразой. Ана вспомнила Старка, значит, вспомнит и остальное.

— Если честно, я не рассчитываю на это, — признался Бартон, направляясь к двери.

— Ты потерял надежду?

— Нет, всего лишь поменял приоритеты.

С этими словами мужчина вышел в коридор. Он не хотел, чтобы эмоции и чувства становились достоянием общественности. Клинтон привык всё переносить в себе. Это уже вошло в привычку. Холод и равнодушие: единственное, что Бартон мог позволить в сложившейся ситуации. Так будет лучше и для Анастейши, ведь даже, если и случится чудо и она придёт в себя, прошлого не вернуть. Как бы он ни хотел, ничего хорошего из этого не выйдет. Лучше оставить всё как есть. Не стоит что-либо усложнять.

***