Противостояние. Спецслужбы, армия и власть накануне падения Российской империи, 1913–1917 гг.

Противодействие репрессивной политике контрразведок со стороны Варшавского жандармского управления вызвало незамедлительную и жесткую реакцию армейского начальства. Всем хорошо известно дело бывшего жандармского полковника С. Н. Мясоедова. Оно имело значительный политический резонанс и последствия. Полковник русской армии, контрразведчик, бывший жандарм был казнен за шпионаж в пользу Германии. Как оказалось впоследствии, обвинения были ложными и политически мотивированными. Однако совершенно неизвестна другая история – генерала Бельского, начальника Варшавского ГЖУ. Она не закончилась ни осуждением, ни порицанием – лишь переводом на другую должность в тыловое жандармское управление. Но при этом она является не менее показательной для понимания механизма репрессий. С началом отступления русской армии в головах военачальников зародилась идея списать военные поражения на германский шпионаж и нежелание с ним бороться отдельных «чистоплюев» из политического сыска.

Алексей Петрович Бельский перевелся на службу в Отдельный корпус жандармов весной 1881 г., вскоре после убийства императора Александра II. В 1907 г. был начальником Варшавского ГЖУ[828], а весной 1913 г. его произвели в генерал-майоры. Как было сказано выше, военная контрразведка и прокурорский надзор оказывали давление на жандармские управления с целью повышения «раскрываемости» дел о шпионаже. Особенно сильным оно было в 1915 г., когда армия начала отступать почти по всем фронтам европейского театра военных действий. Некоторые жандармские офицеры присоединялись к общей репрессивной политике в ожидании повышений. Генерал Бельский к ним не относился и не давал хода безосновательным преследованиям. Несмотря на возросшее количество дел по государственным преступлениям, по нуждам мобилизации, военной цензуры, управление работало эффективно: с августа 1914 г. по март 1915 г. в управлении было возбуждено 780 переписок, закончено из них 652, остальные оставались в производстве[829]. Бельский получил благодарность командира корпуса жандармов и был награжден орденом Святого Станислава 1‐й степени за успешные труды по переводу отделения на военные рельсы. Это был крайне внушительный результат не только для военного, но и для мирного времени.

Военные власти нанесли удар по нему чужими руками. 8 апреля 1915 г. на имя министра юстиции Щегловитова поступил секретный рапорт прокурора Варшавской судебной палаты действительного статского советника А. А. Федорова на якобы бездействие (и даже противодействие) Бельского и его подчиненных по расследованию ряда дел. В чем же прокуратура обвиняла жандармов? «Ротмистр Гудим в особенности своими неуместными ироническими замечаниями и шутками по поводу, – как выражаются он и генерал Бельский, – „шпиономании“ военных властей, подрывает авторитет и военных властей, и лиц, наблюдающих за дознаниями и расследованиями, и умаляет значение и важность во время войны таких дел, как расследования о шпионстве. Особые условия военного времени в связи с необходимостью более быстрой репрессии и устранения из района действующей армии неблагонадежного в отношении интересов государственной обороны элемента побудили… Невзирая на всю тяжесть такой работы, отличающейся своей многочисленностью, прокурорский надзор отнесся к ней надлежащим образом, имея в виду возможность, при всестороннем расследовании обстоятельств дела, передачи последнего, без обращения к формальному дознанию или следствию, непосредственно на распоряжение военного прокурора для внесения в соответствующих случаях в полевой или военно-окружной или корпусный суд по принадлежности»[830].

Варшавское ГЖУ стало скрывать подобные переписки от прокурорского надзора, после расследования и допросов при отсутствии доказательств вины задержанных отпускали. Большинство отделывалось высылкой за пределы Привислинского края. При этом формальных нарушений в ведении дознания жандармами прокурор Федоров смог насчитать лишь пять, умолчав о раскрытых немецких шпионах, равно как и о существовании при Варшавском управлении собственной секретной агентуры, собиравшей сведения об австро-германских войсках и передававшей их русскому военному начальству. Поддержал прокуратуру и Варшавский генерал-губернатор генерал-лейтенант П. Н. Енгалычев, бывший начальник Николаевской академии Генерального штаба.

Прокуратура с подачи жандармского же генерала М. Я. Клыкова требовала скорейшего удаления Бельского из прифронтовой зоны. Однако руководство МВД сплотилось, ведь именно в это время шла борьба за контроль над контрразведками. История Варшавского ГЖУ была не более чем предлогом, чтобы уличить жандармов в неспособности к ведению этой работы. В защиту Бельского выступили начальник штаба корпуса жандармов Никольский, директор департамента полиции Брюн-де-Сент-Ипполит, командир корпуса Джунковский и лично министр Маклаков.