Противостояние. Спецслужбы, армия и власть накануне падения Российской империи, 1913–1917 гг.

Отдельной страницей истории оккупационной администрации была система заложничества. Жандармы не принимали участия и в распространенной в военной среде практике взятия заложников из местного населения. Брать их начали согласно распоряжению главнокомандующего Юго-Западным фронтом от 22 сентября 1914 г., преимущественно из состоятельных и уважаемых представителей еврейской общины – это были директора банков, городские головы, торговцы и промышленники, представители интеллигенции. Их вывозили в Киевскую, Черниговскую, Полтавскую и Симбирскую губернии[671]. По данным Г. А. Бобринского, таких заложников было не менее 700 человек[672]. Заложники должны были стать гарантией лояльности местных галицийских элит. Однако роли своей не выполнили – во многом из-за непоследовательной политики самих русских оккупационных властей. Значительное число поляков было взято в заложники при отступлении армии весной – летом 1915 г. «в обеспечение оставшихся жителей, благожелательно относившихся к России, от мести австрийских войск»[673]. Они были вывезены в Киев, а осенью заложников обязали за собственный счет выехать из Киева в отдаленные губернии. Среди 104 захваченных поляков было немало людей пожилого возраста, все они не имели никакого содержания и средств к существованию, за исключением материальной помощи от польских общественных организаций. Доведенные до отчаяния, 22 января 1916 г. они направили коллективную просьбу М. В. Алексееву разрешить им остаться в Киеве[674]. В результате было принято паллиативное решение. Взятым в заложники славянам (полякам и украинцам) было разрешено остаться в Киеве или выбрать себе комфортное для проживания место вне театра военных действий с сохранением за ними надзора полиции. Заложников не славян (в основном евреев) было решено этапировать в Сибирь[675].

В ноябре – декабре 1915 г. поднимался вопрос о другой партии из 114 заложников и 34 административно высланных из Галиции лиц. Когда наступили морозы, выяснилось, что они, захваченные в летний период, не имеют ни теплой одежды, ни средств к существованию, приобретению пищи и лекарств. Была сформирована комиссия во главе с генерал-майором А.Р. фон Кноррингом, служившим ранее генералом для поручений при губернаторе Бобринским. Было принято решение выделить единовременное денежное пособие в размере 50 руб. на приобретение теплой одежды и ввести ежемесячное пособие на пропитание по норме для военнопленных[676]. При разбирательстве оказалось, что на большинство задержанных и административно высланных не имелось ровным счетом никаких компрометирующих сведений, доказывающих их антироссийскую направленность. Более того, комиссия Кнорринга разрешила больным, немощным и лояльным России заложникам вернуться в Австро-Венгрию через третьи страны. Тот факт, что при отступлении значительная часть заложников была взята из числа пророссийски настроенной части населения и интеллигенции, комиссия объясняла спешкой. Из 114 заложников были освобождены 90, в том числе 22 заложникам разрешили выехать на родину[677]. Оставшееся меньшинство (24 действительно антироссийски настроенные) были высланы в Казанскую губернию и Сибирь.

В конце апреля – начале мая 1915 г. под натиском австро-германских войск началось отступление русской армии из Галиции. Все административные и полицейские учреждения были выведены из края за месяц, в период с 7 мая по 7 июня 1915 г.[678] Согласно распоряжению Мезенцова от 23 февраля 1915 г., жандармы, в случае общего отступления армии, должны были уходить одними из последних, «затем именно, что они должны твердостью, спокойствием и обстоятельностью действий своих показывать пример населению»[679]. Кроме нравственных и воспитательных начальник ВЖУ преследовал и чисто практические цели: «При вынужденном отступлении перед неприятелем унтер-офицерам следует оставаться на пунктах до самого последнего момента, до последнего поезда, на который и садиться для отъезда, а до того следует именно наблюдать, кто и как действует, кто и как ведет себя, кто проявляет тревогу, вносит панику и как действуют в это время разные власти. В то же время унтер-офицеры, оставаясь до последнего момента на пункте, именно могут отметить, кто из населения и жителей проявит сразу враждебное к нам настроение и откроет себя, как наш враг и недоброжелатель»[680]. В результате таких действий случалось, что некоторые жандармы попадали в австрийский плен[681].