Противостояние.Том I

Солнце уже село, когда он добрался до дома Бейкеров и увидел, что Джейн, закутанная в банный халат, пошатываясь, передвигалась по кухне. Она хотела заварить чай. Джейн благодарно взглянула на вошедшего Ника, и он заметил, что жар у нее спал.

— Я хочу поблагодарить тебя за твою заботу обо мне, — сказала она спокойно. — Я чувствую себя гораздо лучше. Будешь пить чай? — спросила она и тут же расплакалась.

Он подошел к ней, опасаясь, как бы она не потеряла сознание и не упала прямо на раскаленную плиту.

Она оперлась на его руку, чтобы не потерять равновесие, и склонила голову ему на грудь. Ее темные волосы рассыпались по голубому халату.

— Джонни, — проговорила она в сгущающихся сумерках. — Мой бедный Джонни.

«Если бы я мог говорить», — горько подумал Ник. Но он мог только поддержать ее и помочь дойти через всю кухню до стула, стоявшего возле стола.

— Чай…

Ник указал на себя и заставил ее сесть.

— Ладно, — сказала она. — Я действительно чувствую себя лучше. Значительно лучше. Это просто… просто… — Она закрыла лицо руками.

Ник налил им обоим горячего чая и поставил чашки на стол. Какое-то время они пили чай молча. Она держала чашку обеими руками, как ребенок. Наконец она поставила ее на стол и сказала:

— И сколько еще народу в городе подхватили это, Ник?

Не знаю, — написал Ник. — Но все очень плохо.

— Ты видел доктора?

Только утром.

— Эм доведет себя, если не будет осторожен, — сказала Джейн. — Он ведь будет осторожен, правда, Ник? Он не свалится?

Ник кивнул и попытался улыбнуться.

— А что с узниками Джона? Патруль забрал их?

Нет. Хоуган очень болен. Я делаю, что могу. Остальные хотят, чтобы я отпустил их, пока Хоуган их не заразил, — написал Ник.

— Не отпускай их! — проговорила она с жаром. — Надеюсь, у тебя и в мыслях этого нет.

Нет, — написал Ник, а через минуту добавил: — Вы должны вернуться в постель. Вам нужен отдых.

Она улыбнулась ему, а когда повернула голову, Ник увидел у нее под нижней челюстью темные пятна и с тревогой подумал, можно ли считать, что опасность уже миновала.

— Да, пожалуй. Я собираюсь проспать двенадцать часов кряду. Хотя есть что-то ненормальное в том, что я сплю, когда Джон мертв… Знаешь, я никак не могу в это поверить. Я все время натыкаюсь на эту мысль, как на вещь, которую забыла убрать. — Он сжал ее руку. Она измученно улыбнулась. — Может, со временем появится что-то другое, ради чего стоило бы жить… Ник, ты отнес арестованным ужин?

Ник покачал головой.

— Ты должен это сделать. Почему бы тебе не взять машину Джона?

Я не умею водить, но все равно спасибо. Я дойду до закусочной пешком. Это недалеко. Я навещу вас утром, если позволите, — написал Ник.

— Да, — сказала она. — Отлично.

Он поднялся и строго показал на чашку.

— До последней капли, — пообещала она.

Он уже направлялся к выходу, когда почувствовал, как она нерешительно дотронулась до его руки.

— Джон… — начала было она, но остановилась, а потом усилием воли заставила себя продолжить: — Надеюсь, они… до погребения поместили его тело в морг Кертиса. Оттуда всегда хоронили всех его и моих родственников. Как ты думаешь, они все сделали как надо?

Ник кивнул. По ее щекам побежали слезы, и она вновь начала всхлипывать.

Выйдя от нее, он сразу же отправился в закусочную на стоянке грузовиков. На окне криво висела табличка ЗАКРЫТО. Он обогнул здание и подошел к жилому автофургону на заднем дворе, но в нем не горел свет и он был заперт. На стук Ника никто не ответил. Учитывая обстоятельства, он решил, что вправе совершить взлом и проникнуть внутрь — в кассе шерифа хватит денег, чтобы возместить ущерб.

Он разбил стекло возле замка и вошел в закусочную. Место выглядело мрачно даже с зажженным светом: темный, безжизненный музыкальный автомат, ни души перед бильярдным столом и игровыми автоматами, никого за столиками и у стойки. Гриль был накрыт чехлом.

Ник прошел на кухню, поджарил на газовой плите несколько гамбургеров и сложил их в пакет. К ним он добавил бутылку молока и половину яблочного пирога, который, накрытый пластиковой крышкой, лежал на стойке. Потом он отправился в тюрьму, оставив на стойке записку, объясняющую, кто сюда проник и почему.

Винс Хоуган был мертв. Он лежал на полу своей камеры посреди разбросанного тающего льда и мокрых полотенец. У него была расцарапана шея, словно перед смертью он сопротивлялся какому-то незримому душителю. Кончики его пальцев были в крови. Над ним с жужжанием кружились мухи. Его шея почернела и раздулась до размеров автомобильной камеры, которую какой-то безголовый ребенок накачал до такой степени, что еще немного, и она бы лопнула.

— Ну теперь-то ты нас выпустишь? — спросил Майк Чилдресс. — Он помер. Теперь ты доволен, немой ублюдок? Что, отомстил? Теперь и он подцепил это. — Он указал на Билли Уорнера.