Противостояние. Том II

— Я скажу Ллойду, чтобы он смазал маслом и заменил кое-какие детали в твоем мотоцикле, — произнес он. — Еще скажу, чтобы он залил полный бак горючего. Нет больше проблем с нехваткой топлива или масла, а? Для всех в избытке. Хотя был такой день — я помню его, и, быть может, ты тоже, Дайна, — когда казалось, весь мир взлетит на воздух серией атомных огненных шаров из-за нехватки первоклассного бензина. — Он покачал головой. — Люди оказались очень, очень тупыми. — Он нажал большим пальцем кнопку на селекторе. — Ллойд?

— Да, я здесь.

— Ты можешь заправить и отладить мотоцикл Дайны и поставить его перед отелем? Она уезжает от нас.

— Да.

Флагг выключил селектор.

— Ну что ж, вот так, дорогая.

— Я могу… просто уехать?

— Да, мэм. Был рад с вами познакомиться. — Он поднял руку, указывая на дверь… ладонью вниз.

Она подошла к двери. Едва ее рука коснулась дверной ручки, он сказал:

— Есть еще одна вещь. Одна… очень незначительная вещица.

Дайна обернулась и взглянула на него. Он усмехался ей, и то была дружеская усмешка, но на одно вспыхнувшее мгновение ей вспомнился огромный черный мастифф, высунувший язык между белыми острыми зубами, которым отхватить руку было не труднее, чем разодрать посудное полотенце.

— Что это?

— Здесь находится еще один из ваших людей, — сказал Флагг. Его улыбка стала шире. — Кто бы это мог быть?

— Откуда же мне об этом знать? — спросила Дайна, а в мозгу у нее черной вспышкой полыхнуло: «Том Каллен… Неужели это правда был он?»

— Ну перестань, дорогая. Я думал, мы обо всем договорились.

— Но в самом деле, — сказала она, — подумай как следует, и ты поймешь, что я ни капельки не вру. Комитет послал меня… и Судью… и кто знает, скольких еще… ведь они были очень осторожны. Просто чтобы мы не могли проболтаться друг о друге, если что-то… ну ты понимаешь, если что-то случится.

— Если мы решили бы содрать парочку ногтей?

— Ну… да. Ко мне обратилась Сюзан Стерн. По-моему, Ларри Андервуд… он тоже член комитета…

— Я знаю, кто такой мистер Андервуд.

— Да, так вот, по-моему, он попросил Судью. Но что до остальных… — Она помотала головой. — Это мог быть любой. Или любые. Насколько мне известно, каждый из семи членов комитета отвечал за посылку одного шпиона.

— Да, так могло быть, но это не так. Есть только один, и ты знаешь, кто он. — Его улыбка стала еще шире, и теперь она начала пугать ее. Она была неестественной. Она начала ассоциироваться у Дайны с дохлой рыбой, гнилой водой, поверхностью луны в окуляре телескопа. Она заставила ее почувствовать, будто ее мочевой пузырь растянулся и наполнился горячей жидкостью.

— Ты знаешь, — повторил Флагг.

— Нет, я…

Флагг снова склонился над селектором.

— Ллойд еще не ушел?

— Нет, я еще здесь. — Звук четко доносился из дорогой игрушки.

— Повремени чуть-чуть с мотоциклом Дайны, — сказал он. — У нас еще остался один вопрос, который… — он взглянул на нее, его глаза задумчиво мерцали, — нужно уладить здесь, — закончил он.

— Ладно.

Селектор отключился. Флагг смотрел на нее, улыбаясь и скрестив руки. Он смотрел очень долго. Дайну бросило в пот; Его глаза, казалось, становились все больше и темнее. Смотреть в них было все равно что заглядывать в очень старые и очень глубокие колодцы. На сей раз, когда она попыталась отвести взгляд, ей это не удалось.

— Скажи мне, — очень мягко произнес он. — Давай обойдемся без неприятностей, дорогая.

Откуда-то очень издалека она услыхала свой собственный голос, произнесший:

— Все это шло по сценарию, верно? Маленькая одноактная пьеска.

— Дорогая, я не понимаю, что ты имеешь в виду.

— Ты понимаешь. Ошибка, что Ллойд ответил так быстро. Стоит тебе сказать здесь «лягушка», как они начинают прыгать. Он уже должен был быть на полпути к моему мотоциклу. Если бы ты не велел ему оставаться на месте, потому что никогда не собирался отпускать меня.

— Дорогая, ты страдаешь жуткой паранойей. Я думаю, это из-за случая с теми мужиками. Теми, с передвижным зоопарком. Наверное, это было кошмаром. Сейчас все тоже может обернуться кошмаром, а мы ведь не хотим этого, правда?

Силы покидали ее; казалось, они мощным потоком устремляются вниз и уходят через ноги в землю. Последним усилием воли она сжала онемевшую правую руку в кулак и врезала себе по лбу, как раз над правым глазом. В черепе взорвалась вспышка боли, и глаза застелил туман. Ее голова дернулась назад и с глухим стуком ударилась о дверь. Ее взгляд оторвался от его глаз, и она почувствовала, как воля возвращается к ней. И способность сопротивляться.

— О, ты хороший, — яростно выдавила она.

— Ты знаешь, кто это, — сказал он, слез со стола и двинулся к ней. — Ты знаешь, и ты скажешь мне! Никакие удары по голове не помогут, дорогая.

— Как вышло, что ты сам не знаешь? — крикнула она. — Ты знал про Судью и знал про меня! Как вышло, что ты не знаешь про…

Его руки опустились на ее плечи с жуткой силой, и они были холодными — холодными, как мрамор.

— Кого?

— Я не знаю.