Противостояние. Том II

Все трое слушали его очень внимательно.

— Смотреть телик, читать книжки, болтать с друзьями, плотно обедать… все это разряжает батарею. Нормальная жизнь — по крайней мере там, что когда-то считалось западной цивилизацией, — была похожа на езду в машине с автоматически поднимающимися стеклами, автоматическими тормозами, передвижными сиденьями — словом, со всеми удобствами. Но чем больше у вас удобств, тем меньше заряда остается в аккумуляторе. Верно?

— Ага, — сказал Ральф. — Даже здоровенный «Делко» быстро разрядится, если засунуть его в «кадиллак».

— Так вот, что мы сделали — взяли и избавились от дополнительных приспособлений. Мы на подзарядке.

— Если оставить аккумулятор от тачки на подзарядке слишком надолго, — тревожно заметил Ральф, — он взорвется.

— Да, — согласно кивнул Глен. — Так же и с людьми. Библия рассказывает нам об Исайе, Иове и других, но в ней не сказано, сколько пророков вернулось из пустыни с видениями, которые спалили им мозги. Я полагаю, были и такие. Но я питаю огромное уважение к человеческому разуму и к человеческой психике, несмотря на случайные регрессивные явления вроде нашего Восточного Техаса…

— Отвяжись от меня, лысик, — проворчал Стю.

— Как бы там ни было, мощность человеческого разума намного превышает мощность самого здоровенного аккумулятора «Делко». Я думаю, он способен выносить подзарядку почти до бесконечности, а может, и дольше.

Какое-то время они шли молча, раздумывая над этим.

— Так мы меняемся? — тихо спросил Стю.

— Да, — ответил Глен. — Думаю, да.

— Мы здорово убавили в весе, — сказал Ральф. — Я точно знаю, ребята, стоит мне только на вас поглядеть. У меня самого всегда был здоровенный пивной бурдюк. А теперь я опять могу посмотреть вниз и разглядеть пальцы на ногах. Вообще-то мне теперь целиком видны обе ступни.

— Это состояние духа, — неожиданно выпалил Ларри. Когда они все оглянулись на него, он, кажется, здорово смутился, но продолжал: — У меня такое чувство всю последнюю неделю или около того, и я все никак не мог его понять. Может быть, теперь могу. Я будто парю в вышине. Словно выкурил полчинарика по-настоящему взрывной «травки» или нюхнул чуть-чуть кокаину. Но нет никакой потери ориентации, какая бывает при таком кайфе. Когда накачаешься, чувствуешь себя так, словно тебе никак не удается мыслить, как обычно, ясно. А я чувствую, что отлично думаю, по сути дела, лучше, чем когда-либо. Но все равно чувствую себя оторвавшимся от земли. — Ларри рассмеялся. — Может, это просто от голода.

— Голод — часть этого, — согласился Глен, — но не все.

— Что до меня, так я все время голодный, — сказал Ральф, — но, кажется, это не очень-то важно. Мне хорошо.

— Мне тоже, — кивнул Стю. — Я физически не чувствовал себя так хорошо уже много лет.

— Когда опустошаешь сосуд, заодно выбрасываешь и весь мусор, который там плавает, — сказал Глен. — Разные примеси. Нечистоты. Конечно, чувствуешь себя неплохо. Это клизма для всего тела и всего разума.

— У тебя такой изысканный способ выражаться, лысик.

— Может, это и не очень изящно, но зато точно.

Ральф задумался и спросил:

— А это поможет нам с ним?

— Ну это для того и делается, — пожал плечами Глен, — тут у меня почти нет сомнений. Но нам придется просто дождаться и посмотреть, что будет, верно?

Они шли дальше. Коджак выбежал из кустов и какое-то время шел рядом с ними, клацая когтями по асфальту шоссе 70. Ларри нагнулся и потрепал его по загривку.

— Коджак, старина, — сказал он, — а ты знал, что ты батарея? Обыкновенный здоровенный «Делко» с пожизненной гарантией, а?

Похоже, Коджак не знал, да и его мало это заботило, но он повилял хвостом, чтобы показать, что он полностью на стороне Ларри.

Этой ночью они сделали привал милях в пятнадцати к западу от Сиго, и словно в довершение темы, на которую они говорили днем, у них впервые, с той поры, как они вышли из Боулдера, не оказалось никакой еды. Глен развел остатки растворимого кофе в кружке, и они отхлебнули из нее по глотку, передавая ее из рук в руки. Последние десять миль им не попалась на пути ни одна застывшая машина.

На следующее утро, 22-го, они набрели на перевернутый фургон «форд» с четырьмя телами, два из которых были детскими. В машине оказалось две пачки крекеров в форме разных животных и большой пакет засохших картофельных чипсов. Крекеры сохранились лучше. Они разделили их на пять частей.

— Не глотай их сразу, Коджак, — предостерег Глен. — Глупый пес! Где твои манеры? А коль скоро ты так плохо воспитан, как я теперь вынужден заключить, где твоя сообразительность?

Коджак стучал хвостом и смотрел на крекеры взглядом, ясно свидетельствовавшим, что сообразительности у него не больше, чем хороших манер.

— Тогда трудись как вол или пропадай, — сказал Глен и дал псу последний крекер из своей доли — фигурку тигра. Коджак тут же проглотил его и продолжал принюхиваться.

Ларри решил всю свою долю — около десяти зверюшек — съесть сразу. Так он и сделал — медленно и мечтательно.