Противотанкист

— Кажется утро перестаёт быть томным, — говорю я Серёге. — Пошли что ли, полюбуемся на этого гаврика, пока взводный из него отбивную не сделал, а то слишком «доброе» лицо у него было, когда он пошёл в ту сторону. — Мы отползли от края леса, и побежали на правый фланг догонять Борисова. Правда по дороге Серёга притормозил и, дав ценные указания нашим бойцам, догнал меня чуть позже. Сначала лейтенант послал двух разведчиков навстречу стрелковой роте, чтобы предупредить пехотинцев и пустить их в обход, потому что фрицы как наевшись озверина, молотили по нашим ложным позициям на пляже из миномётов. А затем, когда парочка пулемётов занялась и нашей опушкой, перешёл к воспитательным мероприятиям. Руки распускать командир не стал, но его красноречию позавидовал бы любой замполит, так доходчиво довести до бойца всю глубину его падения, причём, не используя ни одного матерного слова, на это талант нужен. На Микки Мауса было больно смотреть, так его проняло после проповеди взводного, что он аж с лица сбледнул.

— Ну, что ты можешь сказать в своё оправдание, красноармеец Кулик? — Закончил свой монолог младший лейтенант.

— Так я эта, ахтоматик там приглядел. Товарищ командир. Там эта, дохлый германец у самого берега речки плавал, а у яго сбруя больно уж добрая, вот я и решил забрать, не пропадать же добру.

— Так что же ты мышкина норка средь бела дня то попёрся, да ещё и по минам? Раньше-то, когда на реке туман был, сходить не мог?

— Дык я эта, тогда в карауле стоял, а проход наши хорошо натоптали, вот я и подумал, туда сюда, быстро обернусь, никто и не заметит.

— Ну, и где теперь твоя винтовка, товарищ боец? Знаешь, что за утерю боевого оружия трибунал?

— Что трибунал знаю, поэтому свой карабин я Петрухе на сохранение и оставил, да и вещички тоже. Думал, ежели убьют, то хоть в трибунал за потерю оружия не потянут. — На бойце и правда, из всей амуниции присутствовал только солдатский ремень.

— А что за барахло тогда на берегу осталось? — Встреваю в разговор я.

— Дык, я же и говорю, добра сбруя, да и ахтомат ихний тоже неплохой, но наши всё-таки лучше, — поправился боец. Пока мы разговаривали, видимо подошёл вышеназванный Петруха и, спросив разрешение, передал солдату его карабин.

— Товарищ младший лейтенант. Разрешите оправиться? — спрашивает Кулик.

— Разрешаю привести себя в порядок, — отвечает Борисов и поворачивается к нам.

— И что теперь с ним делать? — задаёт он вопрос, как бы советуясь с нами и разводя руки в стороны.

— Думаю можно наградить, — говорю я. И, сняв с плеча трофейный МП, вручаю его бойцу.

— Спасибо товарищ сержант, — от радости позабыв устав, вымолвил он.

— Стрелять-то хоть из него могёшь? — отдаю я ему подсумки с магазинами.

— Да, нам товарищ лейтенант объяснял и показывал, когда мы первые свои трофеи захватили.

— Вот и стреляй на здоровье. Только больше не изображай из себя подсадную утку, товарищ Кулик, — невольно каламбурю я, — или предупреди командира, он хоть охотников созовёт, да и своё ружьё нужной дробью зарядит. Может, конечно, боец и не за автоматом ползал, или не только за ним а за другими трофеями тоже, но увидев его загоревшиеся глаза, после того как ему дали в руки оружие, я понял, что основной целью для него был всё таки пистолет-пулемёт.

— Разрешите? Товарищ лейтенант, — опустив приставку младший, говорит красноармеец, показывая на подаренный ствол.

— Идите, занимайте оборону бойцы, а то что-то пехота задерживается, — отвечает командир взвода.

Стрелковая рота подошла через полчаса, так что после совещания командного состава, выступаем в поход. Впереди взвод пешей разведки, сразу за ним остатки нашего отряда, а уже следом за нами два взвода пехотинцев. Роте нужно перекрыть участок берега длиной три километра, от деревушки Зекеево, до Столбов, поэтому ни о каких сплошных траншеях речи и быть не может. На военсовете командиры решили, что оборону будут занимать повзводно, с большими промежутками между подразделениями, стыки же обеспечивать огнём станковых и ручных пулемётов. Идём в колонну по одному, пробираясь по редкому лесу и петляя, обходим глубокие болотные лужи. Идти по дороге вдоль берега, изображая из себя мишени, что-то не очень хочется, вот и идём как все «нормальные герои», в обход. Всё лишнее и тяжёлое вооружение Филатов отправил вместе с ранеными, договорившись о помощи с местными жителями, так что идём почти налегке, ну как налегке, я например тащу ППД, а так же закинутую за спину СветулЮ. Ничем не отличаются от меня и другие хомяки нашего отряда, каждый помимо автомата, тащит ещё и карабин, или винтовку, исключение составляют только расчёты пулемётов, но им приходится тащить на себе ещё и боезапас к своему прожорливому импортному агрегату.