Противотанкист

— Может разведчики которые впереди шли, что-то и подобрали, а если честно, мы и тебя-то случайно обнаружили, ты же был в немецкой плащ-палатке и каске и лежал на животе как мёртвый. Можно было подумать, что гансы что-то не поделили и один другого убил. Хорошо хоть Гриша лежал на спине, и сначала узнали его, а потом уже целенаправленно стали искать тебя.

— А кто из наших выжил конкретно?

— Ты, Ванька, Кузьмич, мой наводчик и я.

— А Федька?

— Не знаю, до того домика где он оборонялся, мы не дошли, и оттуда к нам никто не вышел, но мёртвым я его не видел. Сама-то изба сгорела, а вот был ли он в ней, не известно.

— А у тебя лишнего пистолета не найдётся? — решаю я раскулачить Мишаню. — А то я как голый себя без оружия чувствую.

— Возьми мой, достаёт он из кармана парабеллум и протягивает мне, вместе с запасной обоймой, я одним автоматом обойдусь.

— Спасибо друг, тогда уж помоги толком экипироваться, а то мне не с руки. — Всю сбрую с меня сняли, когда фиксировали перелом, поэтому Мишка сам опоясывает меня ремнём. На ремне висит только кобура с пистолетом и фляга с водой. Пробую взвести затвор, для этого приходится удерживать пистолет кистью левой руки, а вот передёргивать правой. Хоть и с трудом, но это у меня получается, конечно, лучше бы для этого подошёл наган, но «на безнаганье, и парабеллум — револьвер», тем более запасных магазинов к нему, скопился излишек. Кроме двух штатных, у меня ещё столько же запасных, так что ложу их в левый карман гимнастёрки, и теперь я готов к бою.

В ответку я отдаю Михаилу, все оставшиеся магазины, от пролюбленного где-то автомата и, прихватив с собой полупустой ранец с остатками моего имущества, топаем разыскивать нашего лейтенанта, чтобы до конца прояснить обстановку. Взводного мы нашли в хате, где он вместе со старшим сержантом Филатовым проводил «совет в Филях», решая как поступить дальше, и в какую сторону идти на соединение со своими. Что на востоке, где-то в трёх километрах от нас, что на севере, шёл бой. И если со стороны реки Межа, до которой было больше пяти вёрст, гремела артиллерийская канонада, то со стороны шоссе доносилась в основном ружейно-пулемётная перестрелка, и посланная туда разведка обнаружила какую-то нашу часть, которая засела на перекрёстке и перекрыла основное шоссе, по которому шло снабжение войск противника.

Позиция в районе населённых пунктов Рубеж и Крюк была очень удачной. Наши оседлали ключевую высоту с запада от шоссе, и заняли на ней круговую оборону, сосредоточив основные силы на северных и восточных скатах, наглухо заперев основную дорогу, проходящую с севера, сквозь леса и болота. Эти же заболоченные леса практически со всех сторон опоясывали и высоту с которой простреливались все подступы к обороне, скорее всего батальона. Поэтому фрицы были вынуждены обходить этот район по второстепенным дорогам, делая приличный крюк, либо сбить батальон с рубежа, атакуя вдоль шоссе. А вот лишних сил для этого не было, советские войска начали наступление. Чего там затеяло наше главнокомандование? Частную операцию или «маленькую победоносную войну»? Мне про это не докладывали, я только слышал канонаду, доносившуюся с севера и северо-востока. И понимал, «что добром это всё не кончится», так как с наступлением темноты боевые действия не только не закончились, но наоборот продолжились с ещё большим напором, потому что немцы лишились своего главного козыря — авиации. Да и большую часть артиллерии у них выбили. И либо противник не выдержав, начнёт отступать, либо подбросит подкрепления и удержит свои позиции. «Что пнём об сову, что совой о пень», для нас было плоскопараллельно, при большой концентрации немецких войск, отсидеться на хуторе и уйти в леса не получалось. Времени тоже оставалось с гулькин клюв, так как канонада со стороны реки начала приближаться к нам, и нужно было куда-то свалить, так как мы попадали под каток немецкого отступления.

Нищему собраться, только подпоясаться, и уже минут через десять уходим на восток, на соединение с нашими. Впереди идут все боеспособные разведчики, а вот в арьергарде, плетётся наша инвалидная команда, «битый, хромой, да грабленный». И хоть мы и затрофеили немецкую пароконную повозку с боеприпасами, всё равно тяжелораненого капитана Алексеева несём на руках, так как движемся в темноте, да ещё по бездорожью. На просёлок выходить стрёмно, можно нарваться на фрицев. Расстояние в километр, до ближайшего заболоченного леска мы проходим примерно минут за двадцать и, «перемахнув» через грунтовку, занимаем оборону на северо-западной опушке. Неспособных воевать раненых, оттаскиваем поглубже в лес. Их не так и много, за исключением ротного, двое с простреленными ногами, один ранен в обе руки, ещё один сильно контужен. Тяжелораненых и лежащих в отключке было больше, но кто-то как я, оклемался и пришёл в себя, а двое совсем отмучились, причём заметили это только перед самым уходом, так что даже не успели бойцов похоронить, а просто закидали ветками.