Противотанкист

— Не вникай, это я о своём, да и не помню я толком ничего.

— Это как так?

— А вот так, тут помню, тут не помню. Вспоминаю только, как с Гришей по камышам шли, а дальше как отрезало.

— Тебя случайно по голове не били?

— Может быть и били, говорю же, у меня эта, как её — амнезия.

— А это что за хрень, она не заразная? — то ли прикалывается, то ли на полном серьёзе говорит Серёга.

— Для тех, кто на бронепоезде, объясняю, амнезия — это потеря памяти.

— А ты-то, откуда знаешь? И при чём тут бронепоезд?

— От верблюда, когда я с сотрясением лежал, Нина Павловна много умных слов говорила, вот я и взял на вооружение. А про бронепоезд я тебе потом расскажу. Ты лучше поведай про свои подвиги, если время есть.

— Время-то пока есть, так что слушай.

— Пока вы нас прикрывали, мы удачно добрались до высотки, только по пути пришлось разобраться с теми гансами, которые попались нам на прицел, что они там делали непонятно, но скорее всего, хотели проверить свои тылы насчёт корректировщиков. Немцев и было-то не больше взвода, наши с высоты причесали их из пулемёта, удачно сократив численность, а потом и мы на бронетранспортёрах подоспели, добив остальных. Если бы была пехота, то пришлось бы повозиться подольше, а тут были артиллеристы из тыловой обслуги, так что обошлись без потерь. Но это были только цветочки, а вот ягодки, размером с арбуз, начались после.

Окопаться мы немного успели, не совсем, конечно, но одиночных ячеек нарыли, да и без поддержки артиллерией нас не оставили, хотя и выделили всего батарею трёхдюймовок, но майор был мастером своего дела, и виртуозно подавлял огневые точки противника огнём с закрытых позиций. Если бы авиация гансов не уничтожила батарею, мы бы до сих пор сидели на высоте.

— А что это за майор? Для корректировки могли бы прислать простого командира взвода управления. — Задаю я интересовавший меня вопрос.

— Насколько я понял, это был командир дивизионного артполка, и он сам вызвался на операцию, хотя мог послать любого из своих подчинённых. Мои разговорили радиста, вот он и рассказал кое-что.

— А почему был, его что убили?

— Скорее всего. Он лично мне приказал отступить и ротного вынести, а сам, вместе с другими неходячими ранеными, остался прикрывать. А потом огонь на себя вызвал, потому что когда фашисты поднялись на высоту, её всю накрыло разрывами, поэтому мы и оторвались. — Серёга закуривает и, вытащив из чехла флягу, открутив крышку, подаёт её мне.

— Помянем!? Таких мужиков потеряли. — С заблестевшими глазами говорит он и чуть погодя продолжает.

— Но и мы этих гадов неплохо набили, когда они повалили на нас в атаку, особенно с правого фланга. С фронта на нас наступало не меньше роты артиллеристов, а вот с фланга, наверное роты две, причём пехотинцев, да и пулемётов у них было гораздо больше, плюс миномёты и пушки, а нас всего полтора взвода. Так что если бы не майор, с его трёхдюймовками, нас бы прихлопнули как муху и не заметили, несмотря на все наши пулемёты. Первую атаку мы отбили, причём потери противника были приличные. Вторую уже с трудом, потому что на самом интересном месте, наша артиллерия замолчала, так что пришлось отбиваться ружейно-пулемётным огнём. Вот тогда мы и понесли самые большие потери, да и с патронами было уже не густо. Но и немцы хорошо получили по зубам, и атаковать в третий раз, уже не спешили, а чего-то ждали или перегруппировывались. Вот майор и приказал нам отходить на юго-запад, прикрываясь высотой. Бронетранспортёры к тому времени немцы подбили, грузовики уничтожили артиллерийским огнём вместе с хутором, где они были укрыты, так что мы отходили пешком, вынося на руках раненых. Отступали прямо по дороге к высотке, которую обороняли ваши артиллеристы и, ударив во фланг наступающим немцам, уничтожили их, ну а заодно проверили хутор. А пройдя по следам бронетранспортёра, на месте твоего крайнего боя, посреди кучи дохлых фрицев нашли тебя.

Когда Серёга закончил, как раз подошёл Мишка, который притащил пару коротких дощечек от какого-то ящика из-под боеприпасов, и мы принялись мастырить шину на мою руку. Так как крови на рукаве не было, то и снимать гимнастёрку и отрезать что-либо не стали, а примотали дощечки прямо через ткань, сначала чистой портянкой, а потом и бинтами. Зато сухарную сумку распотрошили, отрезав всё лишнее, и поместив в неё согнутую в локте конечность, повесили на шею. Теперь я уже мог встать и нормально ходить, боль хоть и была, но уже не такая острая, как в незафиксированной руке, да и «анестезия» подействовала, и если не делать резких движений, жить можно.

Попрощавшись, Серёга ушёл, а я решил озаботиться насчёт вооружения, так как обе мои кобуры были пустые, и никакого ствола поблизости не лежало.

— Миш, а когда вы меня нашли, у меня что, оружия не было?

— Кроме штыка от СВТ которым ты заколол фрица, ничего.

— Интересно, и куда всё делось?