Противотанкист

— Понял командир, — отвечает он и занимает позицию. Я пока практически безоружный, поэтому первым делом подхватив карабин и сняв с одного из немцев сбрую с подсумками, прикладываюсь рядом с танкистом. Оценив обстановку и поняв, что несколько минут у нас есть, оставляю винтовку на месте, и быстро смотавшись за своими вещами, возвращаюсь обратно. Хрен знает, что там у жмуриков насчёт боеприпасов и где их искать, а вот у меня кое-что точно есть. Конечно, когда я проводил контроль, я бегло осмотрел огневую, насчёт использования трофейного миномёта и тому подобное, но к «пятаку» кончились мины, а с двоих канониров было на первый взгляд нечего взять, кроме анализов и пистолетов, но пока это было не актуально. Привалившись к краю откоса, достаю из ранца свой энзэ и, положив рядом с собой три лимонки, набиваю патронами пару не пролюбленных во время моих кульбитов магазинов.

«Дольчен зольдатен» опомнились довольно быстро, и под командованием «унтер официрен» решили разобраться с «бешеным бэтээром» и его экипажем, но начали с нашего железного друга, закидав его своими «толкушками». После нескольких удачных попаданий внутрь салона, осколки одной из гранат вспороли бензобак, и разлившийся бензин весело запылал, а потом пламя перекинулось и на весь броневик. Жаль, конечно, терять такой ценный трофей, но самим бы не потеряться на тот свет. Разобравшись с ни в чём не повинным железом, немцы, обойдя его с двух сторон по широкой дуге, движутся в нашем направлении. Скорее всего это остатки от двух отделений, потому что в одной из групп пулемёт, а второй командует унтер с МП-40. До противника всего пятьдесят метров поэтому, распределив цели, открываем огонь, я по левой от нас с эмгачём, а Гриша по правой. Можно было бы и подпустить фрицев ближе, и помножить их на ноль кинжальным огнём, но ну его нафиг, ещё не факт, что всех уничтожишь, а колотушки на длинной ручке летят далеко и у нас их нет.

Я начал с пулемётчика и походу попал и не только по нему, потому что в ответ в нашу сторону бахает лишь несколько винтовок. У танкиста дела похуже, но унтера он скорее всего тоже завалил, но магазин, в отличие от меня, расстрелял довольно быстро, поэтому пока он перезаряжается, хватаю карабин, и сменив позицию, уменьшаю поголовье правой группы на пару индивидуумов. Сказав Грише, чтобы зря патроны не жёг, а стрелял короткими и чаще менял позицию, возвращаюсь к своим баранам и начинаю их стричь. К ПП у меня ещё примерно полтора магазина, так что вставив новую обойму, стреляю из «гэхи». Одного из неудачников я удачно подловил на перебежке, когда вскочив с земли, он решил сократить дистанцию. Второй замолчал после четырёх потраченных на него патронов, а вот с последним, самым хитрым, пока никак не удавалось разобраться, так он удачно засел, то ли за трупом своего камрада, то ли ещё где, но после смерти предпоследнего стрелка, этот притих как мышь под веником. Была бы у меня хотя бы колотушка, можно было бы поставить точку в жизни этого «мауса», но чего нет, того нет и свистнув водиле, который азартно перестреливается со своими подопечными, но без особого результата, зову его ближе ко мне.

— Гриша, внимательно наблюдай за моим сектором, но пока не стреляй, там где-то один хитрожопый затаился, а я пока твоими займусь, они у тебя очень весёлые.

— Понял командир.

— Ну, тогда бди, если что подстрахуешь. — Оставив ему одну из лимонок и прихватив весь свой арсенал, отползаю вдоль откоса метров на десять вправо.

Зарядив новую обойму, передёргиваю затвор и отлаживаю карабин в сторону. Зато из автомата, несколькими очередями добив магазин, меняю его и, подхватив винтарь, смещаюсь ещё правее и жду. Постреляв в то место, где я только что был и, не дождавшись ответного огня, немцы решаются, и один из них делает короткую перебежку. Этого я не трогаю, не стреляю я также и во вторую бегущую мишень. Зато третьего, добежавшего до конца своей траектории, отправляю в «края вечной охоты», а в сторону стреляющих в меня немцев, кидаю одну из лимонок, даже если и не долетит, то осколки кого-нибудь да найдут. Так и есть, один начинает громко орать, но уже не стреляет, зато второй, то ли испугавшись, то ли ещё чего, начинает жечь патроны не по детски, и огребает с двух сторон очередями из автоматов. Попав под перекрёстный огонь, клиент замолкает, надеюсь уже навсегда.

А вот теперь можно и помарадёрить, причём с чувством, с толком, с расстановкой, потому что у нас практически ничего не осталось из боеприпасов. Оставив «на шарах» Гришу, нахожу ранцы гансов и начинаю шмон. В первом, высыпанном на плащ-палатку, нахожу несколько пачек винтовочных патронов и, убрав их в сухарную сумку, проверяю второй. Там я нахожу упакову патронов к парабеллуму и одно «пасхальное яйцо», но не от Фаберже, а от другого мастера. Третий фриц оказался хомяком, и у него я нашёл не только пистолетные, но также и винтовочные маслята, а ещё две наших эфки, видимо покойный собирал трофеи. Прихватив по пути пару Люгеров и бинокль с остывших уже тушек, возвращаюсь на позицию.