Протокол

Земляне заняли свои места, с Ретифом в самом конце стола. Стол перед ними был из голых зеленых досок, уставленный мелкими тарелками.

Уиллы за столом, некоторые в простых серых одеждах, другие в черных, молчаливо наблюдали за ними. Среди них происходили постоянные перемещения; то один, то другой вставали и уходили, уступая место новым уиллам. Трубы и свирели оркестра завывали вовсю, и голоса уиллов за соседними столами, соответственно, становились все громче и громче. Рядом с Послом остановился уилл в черном. Разговор за соседними столами затих, и все уиллы в молчании принялись наблюдать, как слуга накладывает беловатого цвета суп в самую большую миску, стоящую перед посланником Земли. Переводчик смотрел, наклонив голову.

— Достаточно, — сказал Посол Спредли, когда миска наполнилась до краев.

Слуга уиллов плеснул в миску еще одну поварешку супа. Жидкость пролилась на поверхность стола.

— Будьте любезны услужить остальным членам моей делегации, — приказал Посол.

Переводчик что-то произнес тихим голосом. Слуга заколебался, потом подошел к следующему стулу и принялся наливать суп в другую миску.

Ретиф наблюдал, прислушиваясь к перешептыванию вокруг. Уиллы за столами вытягивали шеи, чтобы лучше видеть. Слуга быстро разливал суп, отворачивая глаза в сторону. Он дошел до Ретифа и зачерпнул полную поварешку.

— Нет, — сказал Ретиф.

Слуга заколебался.

— Я сказал — нет, — повторил Ретиф.

Подбежал переводчик, сделал знак слуге, который вновь принялся вынимать полную поварешку из кастрюли.

— Я не буду есть суп! — сказал Ретиф, и голос его громко прозвучал во внезапно наступившей тишине.

Он уставился на переводчика, который некоторое время тоже неотрывно смотрел на него, потом услал слугу и пошел вперед.

— Мистер Ретиф, — прошипел голос.

Ретиф посмотрел в дальний конец стола.

Посол наклонился вперед, глаза его сверкали, а лицо было цвета переспелой свеклы.

— Я вас предупреждаю, мистер Ретиф, — хрипло сказал он. — Я ел овечьи глаза в Судане, "ка све" в Бирме, столетний «кат» на Марсе и многое что другое, поставленное передо мной в процессе моей дипломатической карьеры, и, клянусь священными останками Святого Игната, вы сделаете то же самое!

И с этими словами он опустил в миску похожую на кишку ложку.

— Не ешьте этого, господин Посол, — сказал Ретиф.

Посол уставился на него широко открытыми глазами. Он открыл рот, поднося к нему ложку.

Ретиф встал, схватился за стол снизу и рванул его вверх. Огромная деревянная конструкция поднялась и накренилась; блюда полетели на пол. С диким грохотом стол последовал за ними. Молочно-белый суп растекся по полу, несколько мисок, звеня, покатились по комнате. Среди уиллов раздались крики, заглушившие удушенный вопль Посла Спредли.

Ретиф прошел мимо членов миссии, смотрящих на него широко открытыми глазами, к их задыхающемуся шефу.

— Господин Посол, — сказал он. — Я бы хотел…

— Вы бы хотели! Я вас уничтожу, вы, молокосос, хулиган! Вы понимаете…

— Пожалуйссста…

Переводчик остановился рядом с Ретифом.

— Приношу свои извинения, — сказал Посол Спредли, вытирая вспотевший лоб. — Мои глубочайшие…

— Замолчите, — сказал Ретиф.

— Ч-ч-ч-что?!

— Не извиняйтесь, — пояснил Ретиф.

П'Туа указал рукой.

— Пожалуйссста, всссе идти сссюда…

Ретиф повернулся и пошел вслед за ним.

Та часть стола, к которой их препроводили, была покрыта вышитой белой скатертью, уставлена блюдами из тонкого фарфора. Уиллы, уже сидевшие за этим столом, поднялись, и среди несмолкаемых разговоров, потеснились, давая место землянам. Одетые в черное уиллы в конце стола сомкнули ряды, чтобы заполнить пустующие места. Ретиф уселся, глядя на расположившегося рядом Маньяна.

— Что здесь происходит? — спросил Второй Секретарь.

— Нам подали собачью пищу, — сообщил Ретиф. — Я подслушал одного уилла. И они усадили нас за стол для слуг.

— Вы хотите сказать, что понимаете их язык?

— Я выучил его по пути сюда, по крайней мере в достаточной степени, чтобы…

Музыка взорвалась бряцанием фанфар, и поток жонглеров, танцоров и акробатов выбежал в центр пустого квадрата, жонглируя, танцуя и ходя колесом. Бесчисленное множество слуг разносили огромные подносы, уставленные пищей, раскладывая ее на тарелки уиллов и землян, наливая пурпурное вино в высокие фужеры. Ретиф попробовал пищу уиллов. Она оказалась восхитительной. Продолжать беседу в наступившем гаме и шуме было невозможно. Он смотрел на представление и со вкусом ел и пил.

Ретиф откинулся на спинку кресла, довольный тем, что музыка умолкла. Последние блюда с остатками пищи были убраны, в фужеры добавлено новое вино. Утомленные артисты, наклоняясь, подбирали квадратные монеты, брошенные им обедающими. Ретиф вздохнул. Это был редкий обед.

— Ретиф, — спросил Маньян, когда в зале наступило относительное затишье, — что вы говорили о собачьей пище до начала представления?

Ретиф посмотрел на него.

— А разве вы не обратили внимания на то, что происходит, мистер Маньян? На систему намеренных оскорблений?