Протокол допроса. Смерть командарма

– Да. Муж вчера уехал. А дочери у бабки в селе. Тут ныне голодно. Сам знаешь.

– Это хорошо, что ты одна, Марина. К тебе никто не ходит?

– А кому ходить-то, брат? Садись за стол. Я вечерять соберу.

– Я тебе тут принес немного еды разной, Марина.

Грицай подал сестре свой вещмешок.

Она стала его разбирать и удивилась такому богатству.

– Откуда это? И сало! И сахар!

– Бери! Это все тебе. Это еще из германского пайка, который мы добыли в бою три месяца назад. Там и галеты есть. Но я прибыл ведь не просто так, сестра. Я оставил свой пост. А я человек военный.

– Понимаю.

– Что в городе?

– Я приглядываюсь, как и учил. Но тут особого ума не нужно. Солдат в городе много. Вчера только специальная команда прибыла.

– Что за команда?

– В синих фуражках такие. Вооружены хорошо. Вчера соседа моего забрали.

– Кого?

– Гнатышина.

– Куда забрали знаешь?

– Дак не запомнила я как это называется, брат. Чудное название-то.

– СМЕРШ?

– Вот именно в него. А сам знаешь, кто Гнатышин был. Он в городской управе при немцах служил. Жена его ходила к ихнему начальству, но добиться не смогла ничего. Сказали только, что арестован как враг советской власти.

– Меня сильно Гнатышин не интересует, сестра. Бог с ним. Что часовщик?

– Нестеренко Михайло? Дак давно со своего дома съехал. И не видала его больше месяца. А может и дольше. Но в доме его парочка поселилась. Месяца два как жили.

Грицай знал, что это за парочка. Сотенный Ястреб поделился с ним информацией перед тем, как Грицай отправился в город….

***

Ястреб сказала Грицаю:

– Еще в декабре это было. В прошлом году.

– Это когда наш Коваль пропал?

– Не пропал, друже Грицай. Это я тогда упредил его о том, что ему грозит расстрел.

– Расстрел? Ковалю? Но за что?

– Дело тайное, поручик. СБ его к себе забрали.

– Про это я знаю, но впервые слышу, что Коваля хотели расстрелять, друже сотенный.

– Был приказ держать информацию в секрете, – ответил Ястреб. – Мол нечего расшатывать боевой дух в лучшей сотне. Потому было приказано людям из СБ тайно сопроводить Коваля и Елену Музыку к ним в штаб. А там поставить к стенке по-тихому.

– Но за что?

– Их обвинили в предательстве и работе на красных.

– А доказательства?

– Какие доказательства, поручик? Нам проверять работу СБ не положено.

– А если завтра они и меня к стенке поставят?

– Ты человек верный. Тебя в обиду не дам. Ты же знаешь, что я несколько раз спасал тебя от дознаний в СБ. Да и Коваля я им не отдал. Рассказал, как ему нужно действовать. И он справился. Вот он и не доехал до краевого отделения СБ.

– Но жив ли?

– Жив, поручик.

– И ты знаешь, где он, друже Ястреб?

– Знаю. В Луцке.

– Но где именно?

– Я дал ему контакты одного человека. Его зовут Михайло Нестеренко.

– Часовщик?

– Он самый. И мне этот Михайло кое-чем обязан. Потому в его доме Коваль и Музыка должны быть в полной безопасности. Но ты это проверишь сам.

– Проверю, друже сотенный…

***

И вот сестра говорит ему о постояльцах в доме Михайла Нестеренко. Но она сказала не «живут», а «жили». Это насторожило Грицая.

– Жили? – поинтересовался Грицай. – Ты сказала «жили», сестра?

– Дак арестовали их.

– Немцы?

– Какие немцы. Советы. Те самые из СМЕРШа. Неделю назад. Но сдались они мирно. Никакого сопротивления не оказали. Стрельбы не было.

– А часовщик Нестеренко?

– Он в своем доме не появлялся.

– Я прикажу разобраться. Что по нашим людям, которые работают на советы?

– У нас нет таких людей, Василь.

– А те, которые жили здесь до войны? Мне нужно знать.

– Ярослава Бовкун, – вспомнила Марина. – Точно.

– Бовкун? И где она работает?

– Убирается в здании ихнего главного совета.

– Это какого?

– Как они называют это – временной гражданской администрацией. У Ярославы муж в Красной Армии. Потому её на работу и взяли. Паек получает. И деньгами тоже обещали. Она сама хваталась.

– Бовкун Ярослава. Это хорошо.

– Но чего ты хочешь от неё?

– У меня важное дело, сестра. Но тебе про то знать не нужно.

– Не веришь мне?

– Дело не в том, сестра. Твоя жизнь будет в опасности. А я этого не хочу.

– Но что тогда?

– Я сам с ней свяжусь через надежного человека.

– Останешься ночевать?

– Нет.

– В городе комендантский час. Ходить в такое время опасно, брат.

– Ничего. Я знаю, как пройти незаметно, сестра…

***

Луцк.

Конспиративная квартира ОУН.

Февраль, 1944 год.

Иван Артурович Нольман в поношенном пальто и шляпе выглядел вполне гражданским человеком. Он спокойно шел по улице, словно местный житель, дорогу он знал хорошо. И никто, даже из людей хорошо знавших Нольмана, никогда не подумал бы что это и есть тот самый старший майор НКГБ. Идет себе мужчина за пятьдесят интеллигентного вида, по всей видимости врач, или бухгалтер.

Нольман нашел адрес и подошел к двери с медной табличкой. Он нажал на кнопку звонка. Это была конспиративная квартира центрального провода ОУН. Старший майор знал это, ибо шифровку от Анны Гончаренко прочитал лично. Он еще по работе со Шпигельглассом знал, что лучше всего делать все самому, если имеется такая возможность.

Он снова позвонил и постучал три раза.