Протокол допроса. Смерть командарма

Двери окрылись. На пороге была Анна. Увидев Нольмана, она сильно удивилась. Поначалу даже не поверила, что это он.

– Можно мне войти, панночка. Или мне лучше называть вас «гражданка», как при новой власти положено? Панами мы при поляках, да при немцах были, а ныне граждане.

– Входите!

Нольман вошел, и она заперла двери.

– Как вы здесь?

– Прибыл в Луцк.

– Но зачем вы пришли сюда, Иван Артурович?

– Без имен! Хоть, как я понял, дома ты одна.

– Одна. Но это секретная конспиративная квартира и вам не стоит её посещать.

– Меня никто не видел, Анна. Не беспокойся. Я работал в разведке, когда ты еще лежала в пеленках.

– Но зачем вы в Луцке?

– По необходимости.

– Какая необходимость могла заставить старшего майора госбезопасности лично отправиться в Луцк из Москвы?

Нольман ответил:

– Лавров жив.

– Что?

– Лейтенант Лавров жив. Ему удалось избежать смерти. И сейчас он в тюрьме СМЕРШа вместе с Еленой Музыкой.

– В Луцке?

– Именно. Потому я лично прилетел сюда. Но местное управление СМЕРШа не знает, что я здесь. Вернее, знать не должно. А там все может быть.

– А зачем такая таинственность, Иван Артурович?

– Без имен, – снова повторил Нольман.

– Простите. Но вы не ответили на мой вопрос.

– Твое внедрение могло пройти не столь чисто, Анна. Ты «отдала» им Лаврова и тебе поверили.

– Я пользуюсь абсолютным доверием.

– Так ли это на деле? Лаврова отдали в обмен на твое внедрение. И я считал, что он умер. Но он жив. А значит, и внедрение могло пройти не так «чисто», как нам казалось.

– Но я работаю уже два месяца. И мне доверяют.

Нольман спросил:

– С тобой уже связывались люди из СД?

– Нет. «Завербовавший» меня штурмбаннфюрер Вильке после эвакуации немцев из Ровно никого не присылал. Я ничего про него не знаю.

– Это плохо. Я был уверен, что он кого-то пришлет!

– Но я даже не знаю, где он.

– Вильке вызвали в Берлин. Там он, как я думаю, получил повышение. Но он должен вернуться к «Красной вдове». Он завербовал тебя и не бросит это дело.

– Но, если он передаст меня другому офицеру? Зачем ему возвращаться лично, если он в Берлине?

– Нет. Вильке чем-то похож на меня. Он сам будет вести это дело.

– У меня сведения по подполью ОУН. Я уже приготовила шифровку, но раз вы здесь, могу передать вам лично.

– Кто возглавляет местное подполье?

– Микола Осадчий теперь Проводник и возглавляет всю сеть в Луцке.

– Осадчий, – проворил Нольман. – Если Проводник Осадчий, то Вильке скоро пришлет сюда своего человека.

– Могу я задать вам вопрос?

– Задавай.

– Вы используете меня как живца?

– С чего ты взяла?

– Но я так мало знаю, хотя здесь в Луцке из меня делают «большую фигуру». А я ведь простая «пешка» в вашей игре?

– С чего ты взяла что ты «пешка»? Ты хорошо законспирированный агент. И ты в скором времени можешь стать нашим главным козырем в большой игре. И пешка может стать ферзем в хорошей партии…

***

Луцк.

Управление СМЕРШ.

1944 год.

Майор Кравцов сразу узнал о прибытии в Луцк Нольмана. Ему сказали, что прибыл старший майор тайно, и никто не должен знать про это, но управление СМЕРШ было информировано о выезде человека из управления НКГБ СССР в зону ответственности Кравцова.

Майор посетил арестованного Романа Лаврова в его камере.

– За тобой явился из Москвы сам Нольман, – с порога сообщил он новость.

– Нольман здесь? – удивился Лавров.

– А ты не знал?

– Откуда? Я же сижу в камере, и информацией меня не снабжают.

– Я вынужден был доложить своему начальству о тебе и твоей подруге, лейтенант. Но я не ждал самого Нольман в Луцк. Что ему нужно?

– Ты меня спрашиваешь, майор?

– Но ведь прибыл он по твою душу. А значит за этим стоит нечто важное. И очень важное. Ведь Нольман не стал бы лететь сюда лично, если бы не крайняя нужда.

– В 41-ом он лично прилетел в Харьков, если ты не забыл.

– Такое забудешь. Мы с тобой тогда почти сорвали ему операцию. И считай, что легко отделались31.

– Легко? Я был арестован и при перевозке в конвойной машине меня захватили немцы. Не так это и легко. С тех пор вся жизнь под откос.

– Идет война, лейтенант. Но тебе нужно мне все рассказать, Лавров.

– Зачем Нольман здесь? Я этого не знаю.

– Но ты с ним работал.

– Нет. Я прибыл в Ровно из разведшколы в Брайтенфурт. И весь 1943 год связи у меня с центром не было. В Ровно я был под началом майора Абвера Лайдеюсера. Того самого, что работал против нас в 41-ом.

– И твое задание было внедрение в ОУН?

– Через ОУН в ряды УПА. Так я оказался в сотне Варта в составе УПА-Север у сотника Ястреба. А оттуда мне удалось бежать, когда меня сдали. Вместе с Еленой Музыкой.

– Но с Нольманом ты связь ведь наладил в Ровно?

– После того как попал к партизанам Молота32. Молот работал под командой Нольмана. Но никаких сведений о цели подпольной группы в Ровно у меня не было. Меня ни во что не посвящали.

– Музыка из группы Нольмана?

– Нет. Она местная и завербована Молотом. И работала под его началом. Про Нольмана она не знала.

– Ты можешь назвать её имя? Настоящее имя Елены Музыки.

– Анастасия Берзенко. Завербована в 1942 году в группу Молота из-за своего сходства с журналисткой газеты «Волынь» Еленой Музыкой.

– Кто вербовал её?