Протокол 'Сигма'

Она повесила трубку, ощущая, что в ней вновь нарастает паника. Если место, где она встречалась с Остроу, не было конспиративной точкой ЦРУ, то куда же она приходила? Обстановка, оформление - каждая деталь там казалась достоверной. Может быть, слишком достоверной, слишком убедительной?

- Вы, наверно, разыгрываете меня, - словно из-за стенки доносились до нее слова Бена. - Боже, как же быстро вы действуете!

В таком случае, кто же пытался манипулировать ею? И с какой целью? Наверняка какой-то человек или группа людей, которым стало известно, что она находится в Вене, что она там расследует и в какой гостинице она остановилась.

Если Остроу самозванец, то вся его история насчет Моссада - фальшивка. А она сама в таком случае оказалась невольной жертвой сложного обмана. Они намеревались похитить Хартмана - и она должна была доставить "багаж" прямо им в руки.

Анна чувствовала себя потрясенной и растерянной.

Она снова прокрутила в мозгу все мельчайшие подробности того, что случилось с момента телефонного звонка "Остроу" до ее ухода из помещения, в котором она встретилась с ним и "Йосси". Могла ли существовать возможность того, что все это было одной сложной игрой?

Она слышала, как Хартман говорит:

- Отлично, только позвольте мне записать все это. Великолепная работа, детка. Потрясающая.

В таком случае история насчет Моссада со всеми ссылками на слухи и недостоверные данные была не чем иным, как сказкой, составленной из более или менее правдоподобных фрагментов! Мой Бог, если так, то сколько же из того, что она знала, было неверным?

И кто старался ввести ее в заблуждение - и зачем?

Где же правда? Помилуй Бог, где же правда?

- Бен, - сказала она.

Он поднял указательный палец, предлагая ей подождать, быстро произнес в телефон еще несколько слов, а затем защелкнул крышку, отключив аппарат.

Но за эти секунды Анна успела передумать и решила не говорить Бену ничего о том, что она минуту назад выяснила. Пока не говорить. Вместо этого она спросила:

- Вам удалось что-нибудь узнать от Зонненфельда?

Хартман начал рассказывать о своем визите к Зонненфельду. Анна довольно часто прерывала его и просила что-то пояснить или изложить более подробно.

- Значит, в итоге вам сказали, что ваш отец не был нацистом?

- Именно так, по крайне мере согласно мнению Зонненфельда.

- Были ли у него хоть какие-то представления насчет "Сигмы"?

- Он все время ходил вокруг да около. А когда речь зашла о Штрассере, явно начал уводить разговор в сторону.

- А что насчет причин убийства вашего брата?

- Очевидно, его убили из-за боязни огласки. Кто-то - возможно, некая группа - боялся обнародования имен.

- Или же факта существования корпорации. Несомненно, этот "кто-то" имеет в ней весомую финансовую долю. А из этого следует, что эти старички были... - Внезапно она умолкла. - Конечно! Отмытые деньги! Этим старперам платили. Вероятно, кто-то, осуществляющий управление корпорацией, которую они все помогали создавать.

- По-моему, это была не столько плата, сколько взятки, - добавил Бен. В противном случае они получали бы различные суммы, оговоренную долю от прибыли.

Анна вскочила.

- Устраните получателей платежей, и больше не будет телеграфных переводов. Не будет дней большой выплаты куче выживших из ума стариков. А из этого следует, что, кто бы ни стоял за этими убийствами, он должен был извлечь из них материальную выгоду. Должен. Кто-то, наподобие Штрассера или даже вашего отца. - Анна в упор взглянула на Бена. Она не могла автоматически исключить эту версию. Даже если бы он не хотел об этом слышать. Его отец мог и сам быть убийцей - его руки могли быть испачканы кровью, - и с тем же успехом мог стоять за всеми этими убийствами.

Но как тогда объяснить сложный обман "Остроу", псевдо-сотрудника ЦРУ? Возможно, он каким-то образом связан с наследниками скрытого от посторонних глаз огромного богатства?

- Теоретически я допускаю, что мой отец - один из плохих парней, сказал Бен. - Но по большому счету не верю в это.

- Почему же? - она не знала, насколько далеко можно подталкивать его в эту сторону.

- Потому что у моего отца и так уже столько денег, он даже и придумать не в состоянии, что с ними делать. Потому что он может быть безжалостным бизнесменом, он может быть лжецом, но после разговора с Зонненфельдом я все больше склоняюсь к мысли о том, что он не является изначально дурным человеком.

Анна не думала, что Хартман что-то утаивает от нее, но, несомненно, его кругозор сужен сыновней лояльностью. Бен, судя по всему, лояльный человек замечательное качество, но иногда лояльность может помешать разглядеть правду.

- Чего я не могу понять, - продолжал Хартман. - Все эти парни - дряхлые старики. Так зачем же утруждаться кого-то нанимать, чтобы устранять их? Вряд ли выигрыш может стоить такого риска.

- Только в том случае, если вы не боитесь, что кто-то из них заговорит, обнародует финансовую договоренность, независимо от того, что она собой представляет.

- Но если они молчали полстолетия, то что может заставить их начать болтать сейчас?