Протокол 'Сигма'

- Ты что, собираешься позвонить ему и попросить дать тебе ключи? Все равно, что попросить у соседа его машину, чтобы съездить в магазин за макаронами, пока твоя тачка в ремонте, так, что ли?

- Ну...

Анна помотала головой.

- Верно говорят: у богатых - свои привычки. - Она быстро взглянула на Бена. - Конечно, я имею в виду только себя.

- Анна...

- Бен, мне ужасно страшно. Поэтому и все шутки неудачные. Послушай, я этого парня совершенно не знаю. Если ты считаешь, что ему можно доверять если так подсказывает тебе чутье, - то я смогу смириться и с полетом на частном самолете.

- Потому что ты права - они будут внимательно следить за коммерческими рейсами...

Анна энергично закивала.

- На частные рейсы, если только они не из таких мест, как, скажем, Колумбия, повсюду смотрят сквозь пальцы. Если пилот этого парня сможет перевести свой "Гольфстрим", например, в Брюссель...

- Мы отправляемся прямиком в Брюссель, рассчитывая на то, что документы Оскара сработают не хуже, чем в первый раз. Там мы пересаживаемся на частный реактивный лайнер Фрэда и на нем перелетаем в Вену. Точно так же, как туда будут собираться главари "Сигмы". Скорее всего они никак не ожидают прибытия "Гольфстрима" с двумя беглецами на борту.

- Отлично, Бен, - сказала Анна. - Я бы сказала, что это основа плана.

Бен набрал номер отеля "Карлтон", и через минуту телефонистка соединила его с Маккалланом.

Голос Фрэда Маккаллана гулко раздавался в трубке, хотя и долетел через полмира.

- Помилуй бог! Бенджамин, ты представляешь себе, который час? Впрочем, не обращай внимания, я думаю, что ты звонишь для того, чтобы принести извинения. Хотя извинения ты должен приносить совсем не мне. Ты представляешь себе, насколько ужасно разочарована была Луиза? Расстроена. Убита! А у вас с ней так много общего.

- Я понимаю, Фрэд, и...

- Но вообще-то я рад, что ты наконец позвонил. Знал бы ты, какую ерунду о тебе рассказывают! Мне позвонил один парень и битый час вдувал все это в уши. О тебе говорят, что...

- Можете поверить мне, Фрэд, - повысив голос, перебил его Бен, - во всех этих разговорах нет ни слова правды. Я хочу сказать, что независимо от того, в чем меня обвиняют, вы должны мне верить, когда я говорю...

- А я рассмеялся ему в лицо! В смысле, в ухо, - заявил Фрэд, в свою очередь перебив Бена. - Я сказал ему, что, может быть, вы все и могли набраться такого в своих жутких английских школах-интернатах, но я сам выпускник Дирфельда, и в божьем мире просто невозможно...

- Я ценю ваше доверие, Фрэд. Дело в...

- Лучший теннисист, сказал я ему. Ты же был чемпионом по теннису, да?

- Ну, в общем...

- А легкая атлетика? Я сам занимался легкой атлетикой - я когда-нибудь показывал тебе свои призы? Ты представляешь, Луиза считает, что это смешно то, что я спустя пятьдесят лет продолжаю ими хвастаться, и она, конечно, права. Но я неисправим.

- Фрэд, я собираюсь попросить вас о большом - по-настоящему, очень большом одолжении.

- Тебе, Бенни? Сам знаешь, ведь ты же мне почти родственник. В один прекрасный день мы можем стать настоящими родственниками. Просто скажи, что тебе нужно, мой мальчик. Только и всего.

Как сказала Анна, есть основа плана, и ничего больше. Но для того, чтобы разработать и осуществить по-настоящему надежный план, потребовалось бы гораздо больше времени, чем у них было. Поскольку им точно известно лишь одно - они должны со всей возможной скоростью мчаться в Вену, иначе будет слишком поздно.

Если, конечно, Шардан не ошибался. В таком случае уже слишком поздно.

Глава 39

Гостиница располагалась в седьмом районе Вены. Они выбрали ее потому, что она, как им казалось, очень незаметна; ее постояльцами были в основном немецкие и австрийские туристы. Бен, одетый в военную форму, прибыл в Брюссель под именем Дэвида Пейна, а через несколько часов к нему присоединилась Анна - Гайатри Чандрагупта, летевшая отдельно от него через Амстердам. Пилот Маккаллана, приветливый ирландец по имени Гарри Хоган, был озадачен необычными одеяниями гостей. Еще больше его удивило то, что они отказались заранее сообщить ему место назначения, но указания старика были совершенно недвусмысленными: все, что захочет Бен, должно быть исполнено. И без вопросов!

По сравнению с роскошной обстановкой "Гольфстрима" и приятельским выражением открытого лица Гарри Хогана гостиница казалась серой и мрачной. Гнетущее воздействие ее обстановки усиливалось еще и тем, что Анна пока не приехала: они решили, что ехать вдвоем из аэропорта слишком опасно и лучше избежать этого риска. Они ехали порознь и различными маршрутами.

Бен, сидевший один в номере, чувствовал себя тревожно, как будто его заперли в клетке. Это был полдень, но погода была хуже некуда: дождь поливал стекла маленьких окон, усугубляя владевшее им мрачное настроение.

Он сидел и думал о жизни Шардана, о тех невероятных формах, в которое отлилось управление Западным миром, направляемое этими корпоративными менеджерами. И еще он думал о своем отце. Кто он? Жертва? Обманщик? И тот, и другой?