Протоколы Эйхмана. Записи допросов в Израиле

ЭЙХМАН. Геллер, с которым я туда переехал, тоже штандартенфюрер СС. Однако я вспоминаю, что это мог быть и не Геллер. Мог быть кто-то другой, с кем я был тесно связан; это не женщина, а... лицо мужского пола, и я смутно припоминаю, что ему было важно, чтобы я поставил... (Эйхман берет сигарету.) Большое спасибо! Чтобы подписал мое звание...

ЛЕСС. Гм...

ЭЙХМАН. И я не помню, чтобы я вот так... как... чтобы я так надписывал фотографию на манер кинозвезды; я могу себе, скорее, представить, что сделал надпись на обратной стороне. Это ведь снимок, который был нужен для личного дела фирмы "Капри" и т.п., и оригинал был поменьше. Это были небольшие фото, и я ведь не мог... Может быть, при копировании сфотографировали подпись с обратной стороны и пересняли ее на на лицевую сторону?

ЛЕСС. Но это фото примерно 51-го года, так?

ЭЙХМАН. 50-го или 51-го, когда я работал в "Капри". Когда я был в Тукумане, там работал.

ЛЕТОПИСЕЦ. Суду была предъявлена еще одна фотография Эйхмана. На ней он в обществе двух мужчин в гражданской одежде на палубе корабля, уносящего их в Южную Америку. Упомянутая им "Капри" - это компания, проводившая по заданию правительства Аргентины изыскания по выбору места для строительства гидроэлектростанций и проектированию. В ней работали преимущественно немцы, покинувшие Германию после войны. Опытный организатор Рикардо Клемент, обзаведшийся к тому же аргентинским паспортом, руководил вначале отрядом местных неквалифицированных рабочих и быстро продвигался по службе, так что вскоре зарабатывал столько, что смог привезти семью. В конце июня 1952 г. Вера Эйхман, урожденная Либль, проживавшая в Аусзее с сыновьями Клаусом, Дитером и Хорстом, отправилась в путь через Геную и Буэнос-Айрес в Тукуман, где работал в то время Эйхман. Вначале сыновья считали его "дядей Рикардо". У них осталась прежняя фамилия, а мать жила под своей девичьей фамилией. Это положение сохранилось и после того, как правительственные подряды у компании "Капри" закончились и оставшийся без работы Рикардо Клемент с семьей перебрался в пригород Буэнос-Айреса. Владелец квартиры, которую они снимали, еврей Франциско Шмидт, отзывался впоследствии о своих квартирантах только с похвалой. Эйхман работал сначала в маленькой прачечной, затем последовательно служащим, руководителем кроличьей фермы, а когда он, в конце концов, устроился в представительство концерна "Даймлер-Бенц", то за несколько месяцев достиг должности руководителя самостоятельного отделения. Вскоре он уже смог купить участок и построить дом.

ЛЕСС. Соответствовало ли ваше последнее звание в СС вашим полномочиям?

ЭЙХМАН. В гестапо начальник отдела имел звание, соответствующее правительственному советнику - это штурмбаннфюрер или старшему правительственному советнику - оберштурмбаннфюрер. А в самом Главном управлении СД на этой должности можно было получить и следующее звание - при требуемой выслуге лет. Наверное, это был предел. Я, например, просидел в звании оберштурмбаннфюрера, кажется, четыре года. По всем статьям мне уже полагался, по крайней мере, следующий чин. Группенфюрер Мюллер спросил меня однажды: "Ну что, Эйхман, как насчет государственной должности?" А я ему сказал: "Если это не приказ, то я бы просил не считать меня кандидатом, потому что я хочу остаться в своем звании". Ведь я хотел уйти оттуда, вернуться в строй. Или, если бы это не удалось, перейти в полицей-президенты какого-нибудь города.

ЛЕСС. Ведь то, чем вы занимались, было высшей государственной тайной.

ЭЙХМАН. Поскольку я давно не носитель секретности - ни просто секретных сведений, ни государственных тайн, - то я уже никак, ни в малейшей степени не связан присягой, которую когда-то принял и которой обязан был следовать только до 8 мая 1945 г. С этого дня я внутренне свободен, даже если должен пострадать за совершенное. У меня не осталось моральных обязательств. И поэтому нет никаких причин отказываться отдачи показаний.

ЛЕСС. И вы ничего не скрываете?

ЭЙХМАН. Можно, конечно, считать, что я охотно рассказываю все то, в чем меня, скажем так, особенно обвинить нельзя, но "забываю" о тех вещах, которые, скажем так, и есть суть дела. Я должен такое отвергнуть по, моральным причинам. Я стою на той точке зрения, что это было бы трусостью.

ЛЕСС. Значит, вы ничего не приукрашиваете?