Протоколы сионских мудрецов

Года через три после захвата большевиками власти в России, я впервые, в 1920 г., неожиданно встретился с Г. в Константинополе. Он, как и я, в то время бежал от большевиков. Оба мы были эмигрантами. Встретившись, мы вспоминали о прошлом, когда он был начальником охранного отделения в Петербурге, а я находился под его неусыпным надзором. Затем много лет я ничего о нем не слышал. Он, как оказывается, из Константинополя уехал в Америку, и в Париже появился только в 1930 г., будучи уже американским гражданином. Из Америки в Париж его выписали руководители русской военной организации для розысков по делу о похищении большевиками генерала Кутепова (26 января 1930 г.) и вообще для расследования большевицкой работы заграницей.

До 1933 г. я с Г. не встречался, хотя в эти годы оба мы безвыездно жили в Париже. Я знал об его официальном положении в военной организации и считал, что для него было не особенно удобным встречаться со мной, ввиду острых отношений между мной и его начальством. Впервые с ним я встретился в Париже едва ли не в конце 1933 г., но за последние три-четыре года я о нем много слышал от работавшего у него его давнишнего агента, пользовавшегося его полным доверием, К., кого я тоже хорошо знал и тоже вполне доверял ему. Этот К. последние 3-4 года был постоянным посредником между Г. и мной.

В начале 1934 г. я узнал, что в Швейцарии начинается процесс о «Протоколах». Мне сообщили, что по этому делу, по всей вероятности, обратятся ко мне за сведениями, а, может быть, и вызовут меня в суд свидетелем. С этого времени я стал усиленно отыскивать все, что мог узнать нового о «Протоколах». И на этот раз больше всего интересного я рассчитывал узнать у служивших в охранных отделениях и в Департаменте полиции. Для опроса их я тогда же сделал поездки на юг Франции, в Брюссель и в другие города. В Париже я решил так или иначе, допросить (некисло для журналюги!) Г.

Из разговоров с К. я знал и то, что он не антисемит, смотрит на «Протоколы», как на явный подлог и говорит о них с полным презрением, при том, как человек, хорошо знающий, что они собой представляют. Хотя в это время я уже встречался с Г., но сам я не надеялся получить от него нужных мне сведений о «Протоколах», а потому я просил расспросить о них К., так как К. мог говорить с Г. обо всем совершенно откровенно, как с своим человеком. Я был убежден, что Г. скажет ему, что знает о «Протоколах». Поговорить о них сам я с Г. имел ввиду позднее, — после того, как предварительно получил бы от него через К. ответы на некоторые мои вопросы, — и когда я определенно знал бы, что он хочет говорить на эту тему, на которую в его среде разговаривать с не своими считается недопустимым.

К. много раз говорил с Г. о «Протоколах», записывал его ответы на мои вопросы и сообщал их мне. Затем я дополнительно задавал К. новые вопросы для Г. и получал новые его ответы.

Эти мои допросы и передопросы Г. о «Протоколах» продолжались в течение одного-полутора месяцев.

Раз данные сведения потом пополнялись новыми. Иногда Г. брал свои записки, где имелись и главы о «Протоколах», и прочитывал из них К-у отдельным места, а К. тут же при нем записывал то, что было ответом на мои вопросы. Если потребуется, я более уточню рассказ о том, как мне вообще приходилось через К. расспрашивать и переспрашивать Г.

Г. никогда не говорил К., что сообщаемые им сведения представляют какую либо тайну, и я их получал для использования в печати. Да иначе сообщение этих сведений для меня, историка и публициста, и не имело бы смысла.

К. говорил Г-у, что сведения о «Протоколах» мне нужны для моих исторических и литературных работ. Г. охотно давал для меня эти сведения, ввиду наших бывших отношений. Но Г., конечно, тогда не мог и предполагать, что я когда-либо буду свидетелем по делу о «Протоколах» на каком-нибудь суде, когда там мне придется огласить его сведения и неизбежно указать на их источник. Впрочем, тогда я и сам не мог знать этого и расспрашивал Г. через К. не для показаний на суде, а для моих литературных работ о «Протоколах».

К. не так давно удалось отыскать несколько записей, сделанных им весной 1934 г. после разговоров с Г. Все они — их у меня теперь четыре, а было, по всей вероятности, больше — писаны рукою К.

Сначала идут мои вопросы Г., а затем на том же листке находятся и его ответы.

Вот целиком эти четыре записки К.

Курсивом напечатаны ответы Г.

1.

В. Л. Б.(урцев.).

26.03.1934.

В Германии наци предпринимают издание «Сионских Протоколов» в количестве 2.000.000 экземпляров. В. Б. (Бурцев) придает огромное значение организации встречной кампании по этому поводу. В довольно торжественной форме он обратился ко мне с изложением его взгляда и на происхождение «Протоколов», и на их роль в русской политической жизни, и на то зло, что они могут принести в дальнейшем.

Говорит о проекте своего плана борьбы с новой пропагандной кампанией гитлеровцев.

2.

07.04.1934.