Протопоп Аввакум и начало Раскола

В 1656 г. в Ростове три ремесленника, Сила Богданов, Федор Логинов и Алексей Постников, видя, в каком состоянии находилась церковь, пришли к страшному заключению. Первый был малограмотным портным, который говорил обо всем этом, не зная книг; несмотря на его неученость, у него были ученики. Вот что он проповедовал: «Соборная церковь находится в руках еретиков, и митрополит проклят, так же как и отец его патриарх; истину они заменили ложью, уничтожили обедню, и к семи Вселенским соборам прибавили восьмой и папскую ересь. Они поломали хоры, и их обедня – одна только насмешка. Лжепророки, зачем отменили вы благословение на Иордани? Почему заменили вы православный крест на просфорах на латинский и зачем стали искать новых обрядов в местах неподобных? Почему уничтожили вы исповедь до обедни и для чего изъяли вы имя Сына Божия из песнопения “Свете Тихий”? Почему запретили вы творить крестное знамение, как нас учил митрополит Варлаам и отцы наши? Нет, не пастыри вы, а хищные волки: любите вы хорошую и жирную еду, и учение ваше ложное и развратное». Он перестал ходить в собор и приходские церкви, превращенные, по его мнению, в вертеп разбойников. Он обращал к своим взглядам и других. Федор и Алексей – огородники – были троюродными братьями, знали только Часослов. Не сговориваясь с Силой, они действовали таким же путем. Втроем они были арестованы. Сила, допрошенный митрополитом 3 января 1657 г., а затем насильно отведенный в собор, отказался приложиться к кресту, а также и поклониться иконам Спасителя и Пресвятой Богородицы. Федор поступил таким же образом в Богоявленском монастыре. Митрополит Иона написал отчет об этом в Москву. По приказу царя они были доставлены туда. 3 февраля боярин Алексей Трубецкой потребовал от них, чтобы они указали в книгах на замеченные ими отступления, на что они ответили, что книг они не знают, но знают хорошо, что в церкви Божией все поставлено вверх дном. Им объяснили, что это были не отступления, а исправления, что в песнопении «Свете Тихий» имя Сына Божия повторяется даже несколько раз. Сила ничего не возражал против этого, исключая то, что «Службы церковные стали иные, чем раньше». Когда же ему сказали, что водосвятие в день Богоявления было отменено не без основания и что он должен доверять людям, более сведущим, чем он, то Сила захотел найти оправдание старому обычаю: «Водосвятие накануне – это крещение Иоанна, – сказал он, – но когда ходили на иордань в день Богоявления, то это истинное крещение Сына Божия». Таким образом, по ходу дела неизбежно появились со стороны преследуемых объяснения и богословские изыскания, конечно, неискусные и наивные. Сила добавил: «Образа Спасителя и Божией Матери и святых я почитаю и благоговею перед ними. Верую в нашего воскресшего Спасителя Исуса Христа. Книги же, которые вы мне показали, Послания и Деяния и проповеди Иоанна Златоуста, я о них слыхал и вовсе их не гнушаюсь, Иоанна Златоуста я почитаю и благоговею перед его образом. Но дело такое, что все переменилось, а я стою за то, что было раньше». После него отдельно допрошенные Федор и Алексей сказали только, что они творили крестное знамение, как их тому учили их духовные отцы, и что ради этого крестного знамения они готовы умереть. 19 февраля их предали пыткам и дали 7 ударов Силе, 8 – Федору и 10 – Алексею. При этом они ничего нового не сказали. 20 февраля страж, который наблюдал за Силой, донес, что, когда Силу уводили, то он достал из своей шапки тетрадь, говоря: «Я православных христиан учу и за то де умереть хочу!» Затем были допрошены духовные отцы Федора и Алексея, попы Иван Харитонов и Симеон Орех, которые подтвердили свою приверженность к новым книгам. Их отпустили. В это время Сила, вновь приведенный к допросу, по настоянию митрополита Ионы был спрошен относительно его отношения к государственным властям и патриарху. Он отвечал только: «Никакой земной власти я не боюсь», «а кто добавляет что к семи Соборам или по-иному перекладывает что от них, тот предтеча антихриста». Наконец, 20 августа 1657 г. царь повелел выслать трех ростовских ремесленников за неповиновение и извращение церковных уставов в Кандалакшский монастырь и держать их там под надзором, чтобы они не смогли убежать, одновременно принуждая их вести монастырские работы[1043].