Протопоп Аввакум и начало Раскола

Но вместо того, чтобы найти богатую страну, большие запасы зерна, о которых рассказывали, а также и население, готовое подчиниться великому московскому царю, люди Пашкова оказались в пустыне: все было последовательно расхищено одним за другим: Хабаровым, Зиновьевым, беглыми Полетая, и жители убежали на юг, под покровительство своего повелителя, великого богдыхана. Голод, таким образом, продолжал свирепствовать. Сам Пашков 29 июня 1658 года написал в Москву отчаянное донесение: он раздал свои собственные запасы, у него оставалось только 7 больших мешков муки, которых должно было хватить до сбора хлеба с 50 засеянных гектаров[965]. Этот сильный человек был так удручен невозможностью выполнить свою задачу, что, ссылаясь на свой возраст, болезни и прежнюю службу, просил освободить его от должности[966].

При этом общем голоде Аввакум и его семья страдали, как и все; жена протопопа продала Пашкову свое длинное, большой ценности платье, оставшееся у нее от Москвы, получив взамен 4 небольших мешка ржи. Их растянули на один или два года, поддерживая слабые силы также всем, что можно было собрать с деревьев или выкопать из земли. Зимой соскабливали сосновую кору и из нее делали похлебку. В сущности, это вовсе не было неслыханным делом: протопоп и его семья изведали только то, что веками испытывали крестьяне на Севере России во время годов больших морозов, уничтожавших весь урожай[967]. Иногда им попадалась рыба, иногда павшие животные или конина; пища запретная, нечистая, но «суббота для человека, а не человек для субботы». Не тогда ли Пашков, чтобы компенсировать Аввакуму шапку княжны Ирины, которую он у него отнял, уступил ему корову? Так или иначе, но двое его детей – Прокопий и другой, младше его – умерли. Старшие, бегая босые по камням, до крови раздирали себе ноги в поисках пропитания. Однако небольшая семья нашла себе двух могущественных покровителей в лице жены воеводы Феклы и его снохи Евдокии: маленькая Агриппина ходила под окна воеводы, выпрашивая хоть немножко муки, которую ей давали тайком, если Пашков отсутствовал. «Оне нам от смерти голодной тайно давали отраду», – писал протопоп[968].

Странное, однако, было положение Аввакума. Униженный и лишенный сана, он от этого только сделался еще ближе к лучшим из казаков. В этом аду несправедливостей, страданий, грубостей, мучений он казался воплощением справедливости, сострадания, евангельского закона и христианской надежды. Многие тайно обращались к нему. Даже в самом доме воеводы у него были духовные дети – кормщик, жена воеводы, его сын и его сноха: Евдокия выказывала ему наивное доверие, порой его затруднявшее. Однажды у нее заболели куры; она приказала в корзине отнести их к протопопу: «Пусть протопоп помолится о них». Что делать? Как применить церковные молитвы к существам, не имеющим души? Аввакум начал размышлять: он чувствовал, что был очень обязан своей благодетельнице, а ей чрезвычайно необходимы были куры для ее маленьких детей. Но дозволено ли это? Козма и Дамиан, святые целители, не делали различия между людьми и животными. И ему пришел в голову решительный аргумент, превосходное размышление деревенского жителя, взгляды которого, благодаря вере и состраданию, получили большую широту. «Богу все надобно, – пишет он, – и птичка во славу Его Пречистого Владыки; еще же и человек ради». После чего он, может быть, расширил свое право и пропел положенную службу, применив святую воду и ладан. Он верит в силу молитвы даже в отношении животных. В то же время Аввакум, как деревенский житель, знает и причину болезни кур: он идет в лес и изготовляет корыто, чтобы куры этой женщины могли в нем клевать и пить. Затем он окропляет это корыто святой водой. Куры выздоровели. Анастасия в награду получила прекрасную черную курочку, которая несла по два яйца в день[969].