Протопоп Аввакум и начало Раскола

26-го в Нижнем посланные созвали еще три собрания, чтобы никто не остался неосведомленным, и каждый раз говорили более часа относительно книг и таинств, и все с тем же успехом. Они получили письменные заявления от духовенства, поступившие от двух архимандритов, одного игумена, двух протопопов, двадцати восьми священников и шести дьяконов из Нижнего, шести монастырских старцев из окрестностей, в общем от ста шестидесяти шести священнослужителей.

Однако попы Стефан из церкви св. Илии, Дионисий из церкви свв. Петра и Павла и Иаков из церкви св. Николы, что на Торгу, исчезли, не подписавшись. На некоторых других священников Нижегородской епархии, так же как на одну игуменью из Лыскова, а равно и на некоторых мирян были сделаны доносы, но те, которых нашли, все сейчас же изъявили свою полную покорность[1391].

Таким образом, собор послал в один из главнейших очагов сопротивления настоящую «миссию». Она имела целью отчасти наставить верующих, а скорее, их устрашить и принудить, хотя бы и требованием обещаний и подписей[1392]. Повсюду, до самых отдаленных окраин, старая вера преследовалась церковными и гражданскими властями; от нее отрекались вчерашние ее сторонники и наставники, даже и самые пылкие; не было, казалось, ни одного уголка, где она могла еще существовать; она как будто умерла. При этой грандиозной катастрофе, в этом общем отступничестве остался тверд в своей темнице один Аввакум.

Кончилось тем, что место его пребывания стало известно. Слух о его видении в день Вознесения распространился. У него были, как он говорил, другие небесные видения, помимо посещения его ангелом-хранителем. Однажды в монастырь прибыл царь: Аввакум видел, как он ходил в нерешительности вокруг его темницы, как говорил с начальником стражи и как он вернулся обратно, не решаясь на большее. Боярин князь Иван Воротынский, большой сановник, земляк Аввакума по Нижегородскому краю, как-то попросил свидания с ним, попытался передать ему некоторую сумму денег – и получил отказ[1393]. Были и более удачные посещения. В субботу 7 июля, за час или два часа до наступления ночи, оба сына Аввакума, Иван и Прокопий, со своим двоюродным братом Макаром, сыном попа Козмы, вошли с толпой молящихся в Николо-Угрешский монастырь, провели ночь в трапезной и по окончании всенощной стали бродить под окном Аввакума: в тот момент он был в «палатке» под церковью. Так как было еще темно, стража сразу их не обнаружила. У них было время спросить у Аввакума, жив ли он еще. Он им ответил: «Живите де не тужите». Естественно, их заметили, схватили и отвели к настоятелю Викентию. Испуганные, они выдали себя за детей попа Козмы. Перед патриаршими судьями они вынуждены были обнаружить свою личность и свои намерения. Только один, Прокопий, признался, что он обменялся несколькими словами с заключенным[1394]. После этого Иван и Прокопий были заключены в Покровский монастырь. Макар и его отец получили свободу только благодаря поручительству одиннадцати человек, среди которых был Герасим из церкви св. Дмитрия, при том было поставлено условие ежедневно являться властям впредь до нового распоряжения. Однако 4 сентября митрополит Павел, по их прошению, распространил на сыновей Аввакума амнистию по случаю рождения нового царевича, и 20 сентября они были освобождены, опять-таки под поручительство, с письменным обязательством не отделяться от церкви, никому не рассказывать лжесновидения их отца Аввакума и ежедневно являться на поверку, впредь до нового приказа[1395]. Итак, то, чего боялись больше всего, – это распространения слухов о видении в день Вознесения, которое было известно и придавало бодрости сторонникам старой веры[1396].

В это время, кстати сказать, Аввакум был уже удален из московских пределов. 3 сентября игумен Викентий передал его страже, которой было поручено снова отправить его в монастырь св. Пафнутия Боровского[1397].

V Перевод. Перед собором 1667 года. Страдания Лазаря и Епифания и приговор о ссылке

5 сентября[1398] небольшой отряд – один десятник и три стрельца из полка Ивана Зубова, на этот раз под командованием Григория Салова[1399], с заключенным выступил за стены монастыря св. Пафнутия Боровского. «И как к вам ся наша великаго государя грамота придет и протопопа Аввакума к вам привезут, и вы б ево Аввакума приняли и велели посадить в тюрму и приказали ево беречь накрепко с великим опасением, чтоб он с тюрмы не ушел и дурна никакова б над собою не учинил, и чернил и бумаги ему не давать и никого к нему пускати не велеть, а корму давать, как и прочим колодником». Таков был наказ, данный игумену Парфению и его братии[1400]. Вместо того чтобы попасть под амнистию 27 августа, Аввакум подвергся усиленному наказанию.