Процесс исключения

Солженицына — в тысяча девятьсот шестьдесят девятом — исключили в Рязанском отделении Союза Писателей. Число собравшихся — 6 (шесть!) человек. Виднейшие прозаики Москвы явились тогда к секретарю Московского отделения Воронкову требовать общемосковского собра-ния. Куда там! К чему многолюдство? Решение шестерых рязанцев, молниеносно вынесенное ими по команде сверху, столь же молниеносно утвердил Секретариат.

"Бесстыдно попирая свой собственный устав, вы исключили меня заочно, пожарным поряд-ком, даже не послав мне вызывной телеграммы, даже не дав нужных четырех часов — добраться из Рязани и присутствовать", — писал Александр Солженицын в своем заявлении Секретариату Союза Писателей РСФСР 12 ноября 1969 года.

Он сразу понял нехитрую суть происшедшей перемены: на общем-то собрании уж наверное раздались бы голоса в его защичу (шестидесятые годы не пятидесятые; более девяноста человек своими именами поддержали обращение Солженицына к IV Съезду!). А главное, главное — на общем собрании непременно найдутся такие, которые запишут все происходящее. А почему исключали без него? Да потому, что он-то уж непременно записал бы. И тогда? Что ж тогда? Самиздат, корреспонденты Би-би-си…

""Враги услышат", — продолжал в своем письме Солженицын, — вот ваша отговорка, вечные и постоянные «враги» — удобная основа ваших должностей и вашего существования… Да что б вы делали без «врагов»? Да вы бы и жить уже не могли без «врагов», вашей бесплодной атмосферой стала ненависть, ненависть, не уступающая расовой. Но так теряется ощущение цельного и единого человечества — и ускоряется его гибель"…

"Все-таки вспомнить пора, что первое, кому мы принадлежим, — это человечество. А челове-чество отделилось от животного мира — мыслью и речью. И они естественно должны быть свободными. А если их сковать — мы возвращаемся в животных.

Гласность, честная и полная гласность, — вот первое условие здоровья всякого общества — и нашего тоже. И кто не хочет нашей стране гласности, тот равнодушен к отечеству, тот думает лишь о своей корысти".

Так писал Солженицын в своем письме к Секретариату.

(Странная все-таки логика у этого Солженицына — странная и, безусловно, предательская. Недаром вскоре, когда в 1970 году ему присуждена была Нобелевская премия по литературе, выяснилось, что он (подобно Пастернаку — весь джентльменский набор тот же, установленный раз и навсегда) — 1) предатель, 2) литературный власовец, 3) ест наш хлеб, но ненавидит советс-кий народ, 4) жаждет войны, 5) премия, которой его удостоили, — это вовсе не литературная премия, а плата за предательство те самые знаменитые 3 °Cеребреников… Он продался нашим врагам — своим заокеанским хозяевам. Дышать с ним одним воздухом мы не в состоянии — пусть отправляется туда, где его купили; он вообразил себя фигурой, а между тем он ничтожество; его выжмут, как лимон, и выбросят. Пока он был в окружении Твардовского, некоторым казалось, будто от него чего-то можно ждать, но… те, кто ожидали и курили ему фимиам… и создавали ему ореол… в них надо вглядеться).

Странный все-таки человек этот Солженицын! Требовать от руководителей Союза Писателей заботы о гласности! Честной и полной! В то время как для руководителей Союза нет ничего ненавистнее открытого слова. А он вдруг возьми да и потребуй: "гласность, честная и полная гласность".

В ответ на призыв об открытости все закрытое и закрытое стали Секретариаты и Президиумы. Чем закрытое, тем меньше шансов попасться на зубок гласности. Закрыто исключали и Галича, и Максимова, и Корнилова, и Войновича, и Копелева, и меня — в Москве; в Ленинграде же — Эткинда. Забегая вперед, скажу: 25 апреля 1974 года профессор Е.Г.Эткинд был уволен из Инсти-тута имени Герцена, лишен научного звания и в тот же день исключен из Союза Писателей. История его исключения и вынужденного отъезда из СССР подробно изложена им в книге "Записки незаговорщика"*. Об этом исключении я считаю должным сказать потому, что тут в общепринятом сценарии блеснула новинка. Отсутствие исключаемого? Нет, это случалось и прежде, и даже не раз. Единогласная трусость собравшихся? Этим тоже не удивишь: ведь состоят Секретариаты и Президиумы не из выбранных, а из подобранных людей. Новинкой при исключе-нии Эткинда было, на мой взгляд, открытое участие в деятельности Союза Писателей сотрудников КГБ: на заседании Секретариата присутствовали молодые люди из Большого Дома, и главной мотивировкой для исключения была справка оттуда же. Да здравствует гласность! Эту справку открыто огласил секретарь Ленинградского отделения Союза Писателей Г.К.Холопов.

* Книга вышла в Лондоне в 1977 году, в изд-ве "Overseas Publications Interchange Ltd".